Топить печаль в бушующем пламени
Шрифт:
Когда они отправились в «Небесный нефритовый дворец», огромный коралловый риф застиг Шэн Линъюаня врасплох. Его Величество оказался в невыгодном положении.
Теперь он предпочитал отвечать противнику его же оружием.
Разволновавшись, Сюань Цзи вспомнил «тайну русалочьего народа». Это произошло необдуманно, инстинктивно, и Шэн Линъюань, наконец, смог заглянуть за завесу тайны.
Но увидев то, что скрывалось в глубинах чужого сознания, он застыл от удивления.
Его Величество знал, что, будучи, по сути своей, всего
Однако это больше напоминало «телевизор», что стоял в гостиной Сюань Цзи. В сознании юноши вспыхивали реалистичные картины... а главным героем был он сам!
Кроме того, в «тайне русалочьего народа» не было «клятвы вечной любви», это было другое, ни с чем не сравнимое «колдовство». Перед глазами Его Величества мелькали сцены, вульгарностью сравнимые с гаошаньским дворцом, чей владелец славился своей тягой к «непристойностям».
Но вдруг Сюань Цзи хмыкнул и оттолкнул руку Шэн Линъюаня.
Нанесенная туманом рана тут же зажила, и на коже осталось лишь несколько алых капель. Никто из них не знал, кому именно они принадлежат... Сюань Цзи усмехнулся и слизнул размазанную по ладони кровь:
— Прошу меня простить, но это и есть «тайна русалочьего народа». Если Ваше Величество так хотели это увидеть, можно было просто попросить, я бы с радостью вам показал.
Весна, царившая в чайном домике, в мгновение ока обратилась стужей.
Сюань Цзи нечего было скрывать, он с радостью позволил сидевшему напротив человеку увидеть все, что было у него на уме.
— «Тайна русалочьего народа» — это самое прекрасное, самое грязное, самое зловещее и самое бескорыстное колдовство, которое я когда-либо видел. В ней нет слов, ее нельзя прочесть, никто не знает ее настоящего содержания. Она открывается лишь тем, кто слушает свое сердце. Но то, что ждет этих дураков внутри, будет зависеть от их собственных желаний. В прошлый раз я так хотел удержать тебя, что это невероятное сокровище подарило мне «клятву вечной любви». Теперь я думаю… Каким же жестоким может быть человек? Неужели у тебя под кожей камень? Холодный камень.
— Наглец! — возмутился Шэн Линъюань.
— О да, я наглец, — фальшиво улыбнувшись, ответил Сюань Цзи. — Так давай же, накажи меня за преступные мысли! Накажи по всей строгости закона, убей меня, и «клятва вечной любви» исчезнет сама собой.
— Странно, в детстве мы не заставляли тебя читать книги, и ты не умел так складно говорить. Какие-то безумцы сговорились и назвали это «клятвой вечной любви», а тебе хватает наглости называть так свой эгоизм, — слова Шэн Линъюаня были острыми, как нож. — Какое совпадение, не правда ли?
— Хорошо, Ваше Величество, я действительно эгоист. Но ты можешь это прекратить.
— Мы избаловали тебя!
— Неужели?
В руках Шэн Линъюаня собрался черный туман. Он взвился вверх, намереваясь отвесить наглецу пощечину.
Сюань Цзи знал, что Его Величество собирался сделать, связь между ними еще не разрушилась. Однако он не спрятался и не увернулся. Юноша встал ровно и с самым безразличным1 видом закончил свою речь:
1 ??????? (sizhu bupa kaishui tang) — букв. мертвая свинья ошпариться не боится (обр. все равно, быть безразличным к чему-либо).
— Мне без разницы, что ты сделаешь, «клятва вечной любви» односторонняя, даже если разорвешь меня на куски, тебе все равно не будет больно.
Сгусток черного тумана рванулся вперед и рассеялся без следа у кончика его носа.
Они находились друг от друга на расстоянии вытянутой руки, но в чайном домике царила мертвая тишина.
Шэн Линъюань был злее, чем три разъяренных демона. В ответ на его недовольство, к Его Величеству снова вернулась мигрень. В конце концов, он зашатался и впился пальцами в столешницу.
Но связь никуда не делась. Сюань Цзи вздохнул, и весь его гнев тут же улетучился. Он протянул руку, желая помочь, но внезапно остановился на полпути. Усмешка сползла с его лица, и юноша заметно помрачнел.
Дождавшись, когда боль отступит, и Шэн Линъюань снова сможет дышать, Сюань Цзи сказал:
— Линъюань, ты настолько привык к роли императора и деспота, что ничье мнение больше не имеет для тебя значения. Перед тобой нет никого… и меня нет, верно? Кто я для тебя? Домашнее животное? Линъюань, иногда я думаю...
Неужели все, что между нами было, осталось в прошлом? Неужели у нас нет будущего?
Но не успел он договорить, как со стороны Шэн Линъюаня до него донеслось странное чувство. Сюань Цзи резко вскинул голову:
— Что ты делаешь?!
— Что ты там говорил? — ахнул Шэн Линъюань, его ресницы задрожали, и капли холодного пота скатились вниз, почти заливая ему глаза, — что я могу… это прекратить?
Темная энергия демона небес медленно стекалась к его груди, обволакивая сердце и сосуды. Сердце, которое так и не успело полностью прижиться. Однажды он уже избавился от него, во второй раз все должно быть намного проще.
Шэн Линъюань с трудом оперся на стол. Его кожа казалась почти прозрачной.