Топот бессмертных
Шрифт:
Тихо матерясь, Аспирин отложил консерву и начал шариться в аптечке. Таблетка жаропонижающего и стимулятор могли помочь. И надо было чем-то занять Белька.
Сейчас, по прошествии некоторого времени после шока, который Аспирин испытал во время откровения герра Янсена (Аспирин испытывал шок от слов Янсена, а вовсе не от нападения кабанов), можно было спокойно подумать. Но сидящий в паре метров Белёк напрягал. Не то чтобы интурист мешал сталкеру размышлять, вовсе нет. Но в присутствии Белошапочки сталкеру было почему-то стыдно. Проводник выжил, а его группа сгинула. И хотя группа состояла из мудаков, это звучало нехорошо.
Прикинув в уме, Аспирин помахал рукой.
– Эй, Бельчище, топай сюды!
Белек подошел. Морщась от боли, сталкер принялся объяснять жестами то, что он хочет.
– Топор доставай. Топор, ну? Рубить-рубить. Вот так хрясь, хрясь. Андерстенд?
Турист кивнул и тут же притащил топорик из рюкзака сталкера. Рубящие движения
– Во, молодца. – Аспирин показал интуристу большой палец. – Океюшки, говорю! Теперь берешь этот топорик, возвращаешься обратно на поляну и лезвием вспарываешь землю. Лопаты у нас, типа, нет, а закопать твоих корефанов надо. И желательно успеть до ночи, потому как у Зоны ночью забавное чувство юмора. А самая смачная шутка Зоны – это когда дохлые прогуливаются. А если дохлые Янчик или Мрак встанут погулять, наш шанс прожить до утра скатится до нуля. Они и при жизни были уроды, а уж теперь-то совсем… Извини, извини. В общем, врубился, Бельчище? – И Аспирин движениями показал, чтобы блондин выкопал могилку, вспарывая землю лезвием топора.
Потом торжественно протянул топор гомику. Тот отшатнулся как от чумного и быстро закачал головой, что-то бормоча. Наверное, не хотел, чтобы корешей хоронили без оркестра.
Сталкер подумал, нахмурился. Теоретически Белёк прав – на хрена рыть землю, если можно дотащить до оврага, порубить на части и покидать вниз? Но уломать пацана на подобное кощунство было в принципе невозможно. Аспирин и тут был согласен – расчленять трупы было тем еще благородством, ибо Зона Зоной, а человечность – человечностью. Но других вариантов не было. Устало сталкер вздохнул.
– Белёк, надо похоронить, – сказал он серьезно. – Не тупи, копай лучше. И время не тяни! – С этими словами сталкер вновь протянул топор, вперив в интуриста настойчивый взгляд.
Тот взял, слава богу, поскольку держать инструмент на вытянутой руке подпорченному Аспирину было дюже сложно. Посмотрев на сталкера большими, как у коровы, и печальными, как у наркомана, глазами, Белёк перестал сопротивляться и отправился на похороны. Аспирин тем временем задумался.
То, что произошло, являлось вещью неординарной и влекло много выводов, большая часть которых казалась выше Аспиринова понимания. Из слов Янсена выходило, что группа, которую ведет за собой проводник-сталкер, состоит из смертельно больных людей, причем на смертельно больных совершенно непохожих. Вопрос, почему смертельно больные люди выглядели бодро и молодцевато, Аспирина не волновал. Как он понял, группу специально отбирали. Больных в мире много. Выбирали платежеспособных, а также тех, кто совсем недавно узнал о своей смертельной болезни, – сильных и молодых. Это было сомнительно, но возможно. Гораздо сильнее Аспирина волновало другое.
Куда именно топали эти люди? Саня сталкерил не первый год, но не мог отыскать в своей памяти место в зоне Разлома, которое могло стать целью таких чудиков.
Янсен в принципе ответил на этот вопрос – группа должна была выйти к концу оврага. Но что с того?
Аспиринушка покачал головой. Странное поведение Рыжняка, весь этот странный поход, бунт иностранцев, а теперь еще и смерть иностранцев… В принципе смерть эта все проблемы решала. Нет группы – некого вести. Бабки остаются за ним. Сейчас только вывести назад Белька и можно опускать занавес над делом – заказ, типа, закрыт, рассчитайтесь. Хотя… конечно же, нет. Во-первых, когда наступит утро, нужно будет тщательно изучить поляну. Просто носом изрыть. Посчитать трупы, посмотреть, куда сгинули секачи. Найти издохшего Ёжика, похоронить. Или прикончить, если стал зомби. Потом закопать. Главное, отыскать тех, кто успел разбежаться. Враги они ему или нет, но они станут трупами, если не попробовать вывести их из Зоны. Аспирин снова криво усмехнулся. Улыбка вышла косой, нехорошей. Если все мертвы, подумал он, – проблем нет. Но вот если живы… Придется найти. В любом случае завтра нужно осмотреть следы и составить себе картину. А уж потом…
Кроме поиска возможных выживших членов враждебной группы, которые тем не менее оставались его подопечными, сталкера смущал еще один нехилый нюанс: было очевидно, что группа «туристаф» двигалась в Зону не наобум и не просто так. Янсен не врал. Это был не отдых и не туризм. Не щекочащий нервы досуг с риском для жизни. Эти люди на что-то надеялись и точно знали, к чему идут. Неужели действительно к исцелению? Сталкер не знал. Но понимал, что убивать вооруженного проводника гражданские, в том числе женщины, просто так бы не решились. Аспирин чувствовал – тут было завязано что-то важное. Но что?
Поразмыслив и признавшись себе, что информации для дельных выводов недостаточно, Аспирин решил отложить аналитику до следующего раза. А перед этим пресловутым «следующим разом» как следует – по мере физической, так сказать, возможности – расспросить Белошапочку. Пожалуй, сейчас только он знал нужные сталкеру ответы. Но сможет ли рассказать? Да вообще, говорит ли на родном славянском? До этого, во всяком случае, не произнес ни слова. Но ведь (опять-таки вроде) Белёк все, сука, понимал.
Вздохнув и поглядев в сторону, в которую утопал необычный напарник, Аспирин вдруг подумал, что поступил со своим единственным выжившим подопечным довольно подло. Отправив закапывать мертвецов на поляне, оружия Бельку он не дал. Все вещи, пища, патроны лежали рядом с ним. И, признаваясь откровенно, Аспирин в каком-то смысле рассчитывал, что Белёк – проклятый участник предавшей его группы, – может, и не вернется обратно. Надежды на это, конечно, было маловато, поскольку поляна уже была избавлена от секачей-монстров, а время для пробуждения зомби еще не настало, но все же… Посмотрев на автомат, Аспирин покачал битой головой.
К немалому облегчению его совести, спустя полчаса интурист вернулся обратно. Молча бросил топор и, ни слова не говоря, отсел. Чтобы напарник не расслаблялся, Аспирин немедленно подозвал его к себе. Получив инструкции и сознавая, что без советов и помощи раненого сталкера ему не выжить, Белошапочка покорно принялся заниматься походно-хозяйственными делами. В результате солнце еще не успело спуститься за край размытого горизонта, как турист и сталкер уже сидели возле прикрытого шалашиком костра в неглубоком окопе. С кружкой чая вскрывали сухие армейские пайки и прислушивались к звукам, доносившимся из чащобы. В целях безопасности Аспирин велел Белошапочке натянуть вокруг временного лагеря проволоку в два широких кольца. Кроме того, охрану периметра обеспечивали инфракрасные датчики, воткнутые в землю на длинных ножках-штырях. Каждый штырь имел два датчика. Каждый датчик упирался невидимым лучом в такой же датчик на соседнем штыре, образуя, таким образом, надежную, но примитивную по устройству и энергопотреблению тревожную сигнализацию. Пульт управления и беззвучная вибросирена лежали у Аспирина в кармане куртки. Самый дальний край «обороны» теперь окружал палатку широким радиусом в сорок – пятьдесят метров. За ним в определенном порядке с четким интервалом «по секторам» были разбросаны осколочные, звуковые и световые гранаты, реагирующие на сигналы со второго пульта. Оружие (свое и трофейное) было тщательно проверено, перезаряжено и разложено под рукой вместе с запасными магазинами.
Теперь на пару часов можно было расслабиться. Расспрашивать напарника Аспирин не торопился. Он приглядывался, присматривался, говорил по-русски, ожидая реакции. Но Белёк был мрачен и как-то подавленно тих. Его занимал стоящий за спиной лес. Темный лес в Зоне всегда был гораздо тише своего собрата за периметром. Ни стрекота кузнечиков, ни уханья сов здесь невозможно услышать. Но звуков хватало. Белька эти звуки пугали. Грызя безвкусный обезвоженный хлебец, интурист думал, что некоторые источники звуков уже раздаются практически с границы, очерченной вокруг лагеря. Кто-то сейчас за нее заступит. Сигнальный пульт завибрирует, сталкер схватит свой ужасный «Kalash» и саданет в темноту свинцом… Но разумеется, ни хрена не происходило. Датчики оставались спокойными, тревожную линию никто не переступал, а до ужаса безразличный к страхам Аспирин методично намазывал хлебец джемом из упаковки. Слишком тяжелые для легкого ветра колокольчики на периметральной проволоке понапрасну не звенели, а когда особо сильный порыв едва-едва заставлял язычки биться о края металла, проводник не вел даже ухом. Видимо, знал: если мутант наступит или запнется о бечеву, звук будет ясным и четким, совсем иным. Инфракрасники же вообще были настроены на массу более тридцати килограммов, так что молчали как немые. Глядя на сталкера, Белошапочка успокоился. Тоже намазал джемом и доел хлеб, запил сладким чаем и подтянул рюкзак. Достав из него палатку, показал сталкеру. Тот зыркнул и покачал головой:
– Нет, Бельчище. Ляжем спать и не проснемся. Надо сидеть до утра на стреме. Знаешь, что такое сидеть на стреме? Начеку, значит. Мониторинг, андерстенд? Не дежурить один за другим, а именно обоим сидеть. На стреме сидят, когда сильно очкуют. Или когда попадалово. Андерстенд? А то мало ли. Ты меня вообще понимаешь? Нет?
Белошапочка вздохнул и откинул свой рюкзак в сторону. Очевидно, это значило, что он понял.
Глядя на напарника, «Санья» скуксился. Возможности разговаривать остро не хватало. Он, Аспирин, мог думать про действия и мысли Белька что угодно. Но не факт, что Белек будет думать и действовать именно так. Он же не понимает, сидя спиной к гуще леса, почему Аспирин посадил его подобным образом – самым первым. Когда гипотетический, но вполне реальный сейчас мутант или просто добрая тварюшка из Зоны преодолеет защитный периметр, тогдаследующим защитным периметром для сталкера станет как раз Белошапочка собственной персоной. Возможно, Белошапочка думает именно так. На самом же деле все обстояло совсем наоборот. Вооруженный трещоткой Аспирин лег дальше от чащи, но ближе к поляне – поскольку опасность, по его мнению, в большей степени исходила именно оттуда. Аспирин не стеснялся таких мелочей и не испытывал особого желания кому-то их объяснять, но все же…