Торговцы Венеры: Операция Венера.Война торговцев космосом

Пол Фредерик

Только потом стюардесса сказала мне, что под упавшим контейнером погибло пять пассажиров и дело, кажется, получит огласку. Но это я узнал, уже подлетая к Нью-Йорку. А пока только одно запечатлелось в моей памяти — выражение горечи и гнева на фарфоровом личике Джека и слова, которые он то и дело повторял:

— Слишком много людей, Митч. Слишком тесно. Я с вами, Митч, нам нужна Венера, нам нужен космос…

3

Квартирка Кэти в Венсонхэрсте, деловой части города, была небольшой,

но уютной, обставленной красиво, удобно и разумно. Кому как не мне это знать. Я нажал кнопку звонка над табличкой «Доктор Нэвин» и улыбнулся, когда Кэти открыла дверь. Но вместо того, чтобы ответить улыбкой, она упрекнула меня:

— Ты опоздал, Митч. Кроме того, мы договорились, что ты позвонишь.

Я вошел и сел.

— Я опоздал, потому что чуть было не погиб. А не позвонил, потому что опаздывал. Тебя удовлетворяет такое объяснение? — Как я и надеялся, она сразу же спросила, что случилось, и я рассказал ей о том, как чудом избежал сегодня смерти.

Кэти красивая женщина. Лицо у нее неизменно приветливое и располагающее, белокурые со светлыми и темными прядями волосы всегда безукоризненно причесаны, в глазах затаилась улыбка. Я не раз глядел в это лицо, но никогда не всматривался в него так пристально, как сейчас, когда рассказывал о катастрофе на аэродроме. Увы, меня ждало разочарование. Без сомнения, моя судьба волновала Кэти. Но с таким же успехом ее могли волновать судьбы сотен ее знакомых; я не уловил на ее лице выражения, которое бы говорило, что для Кэти я все-таки значу больше, чем остальные.

Тогда я выложил ей другую важную новость — о Венере и моем новом назначении. Здесь, кажется, мне больше повезло. Она была удивлена, взволнована, обрадована и в порыве добрых чувств даже поцеловала меня. Однако, когда я попытался ответить ей тем же, — ведь я столько месяцев мечтал об этом! — она отстранилась и отошла в другой конец комнаты, сделав вид, что хочет заказать по автомату напитки.

— Придется выпить, — улыбнулась она. — По меньшей мере шампанского. Дорогой Митч, новость действительно замечательная!

Я решил воспользоваться моментом.

— Ты не откажешься отпраздновать ее со мной? Отпраздновать по-настоящему?

В ее карих глазах появилась настороженность.

— Гм, — нерешительно промолвила она, однако потом сказала: — Конечно, Митч. Мы отправимся в город. Угощать буду я, только не возражай. Но ставлю одно условие: ровно в двенадцать мы простимся. Я ночую в госпитале. Утром операция, мне нельзя слишком поздно ложиться. И слишком много пить.

Но говоря это, она улыбалась.

Я решил, что и на этом спасибо.

— Чудесно! — ответил я, ничуть не кривя душой, ибо знал, что с Кэти скучать не придется. — Можно мне позвонить по твоему телефону?

Пока Кэти готовила напитки, я успел заказать билеты в кино, обед в ресторане и коктейли в ночном баре. Кэти с сомнением выслушала мою программу.

— Не слишком ли много, Митч? Надо уложиться в пять часов. Я не имею права делать операцию, если руки дрожат от усталости.

Я успокоил ее. Она вынослива. Однажды, после того как мы проссорились всю ночь напролет, утром ей пришлось делать трепанацию черепа. Операция прошла блестяще.

С обедом я потерпел неудачу.

Не такой уж я гурман, чтобы есть только натуральные белки, но меня возмущает, когда подсовывают суррогаты, а берут ту же цену, что и за натуральные продукты. Шашлык с виду был ничего, но вкус его никого не смог бы обмануть. Извинившись перед Кэти, я раз и навсегда поставил крест на этом ресторане. Но она только рассмеялась. Фильм был неплохой. Киногипноз обычно вызывает у меня головную боль, но здесь я сразу же впал в транс, а после чувствовал себя вполне прилично.

Ночной бар был переполнен, и метрдотель, конечно, перепутал время нашего прихода. Пришлось минут пять подождать в вестибюле. Я попросил Кэти в связи с этим продлить «комендантский час», но она отрицательно покачала головой. Однако, когда метрдотель, рассыпаясь в извинениях, провел нас, наконец, к нашим местам у стойки бара, Кэти поцеловала меня. Я был на седьмом небе.

— Спасибо, — сказала она. — Чудесный вечер, Митч. Почаще получай повышение по службе. Мне это нравится.

Я раскурил для нее сигарету, затянулся сам и открыл было рот, чтобы объявить ей то, что так хотелось сказать, но тут же передумал.

— Ты что, Митч? — спросила она.

— Я только хотел отметить, что нам всегда хорошо вместе, Кэти.

— Так и знала, что ты это скажешь. Но по-прежнему отвечаю тебе: нет.

— Я тоже знал, что ты так ответишь, — уныло произнес я. — В таком случае пошли отсюда.

Она уплатила за коктейли, и мы вышли на улицу, заложив в нос пылеуловители.

— Педикеб? — спросил швейцар.

— Да, пожалуйста, — ответила Кэти. — Двухместный.

Швейцар свистком подозвал двухместный педальный кеб. Кэти дала старшему из рикш адрес госпиталя.

— Ты тоже можешь ехать, Митч, — сказала она, и я сел рядом.

Швейцар подтолкнул кеб, и рикши тронулись с места.

Не спрашивая разрешения, я поднял верх. На мгновение мне показалось, будто я вновь ухаживаю за Кэти: та же уютная темнота, запах пыльного брезента, скрип рессор. Но эта иллюзия тут же исчезла, когда Кэти предупредила:

— Будь благоразумен, Митч.

— Пожалуйста, Кэти, — произнес я как можно спокойнее. — Выслушай меня. Я буду очень кратким.

Она смирилась.

— Мы поженились восемь месяцев назад. — Заметив, что она хочет возразить, я торопливо добавил: — Хорошо, пусть не окончательно. Но мы на время дали друг другу слово. Ты помнишь, почему мы это сделали?

После небольшой паузы она терпеливо ответила:

— Мы были влюблены.

— Верно, — сказал я. — Мы любили. Но у каждого была своя работа, и мы знали, что иногда она мешает нам понимать друг друга. Поэтому мы решили, что наш союз будет временным. Через год мы посмотрим, стоит ли делать его постоянным. — Я дотронулся до руки Кэти, и она не отняла ее. — Дорогая, тебе не кажется, что мы знали тогда, что делаем? Разве мы не можем подождать? В нашем распоряжении целых четыре месяца. Давай подождем. Если к концу этого срока ты не изменишь своего решения, ну что ж, по крайней мере я не буду винить тебя в том, что ты не дала мне последней возможности. Что до меня, то мне нечего себя проверять. Я подал заявление и не возьму его обратно.