Торнан-варвар и жезл Тиамат
Шрифт:
Торнан не знал, что он ожидал увидеть за дверью, но уж определенно не то, что обнаружил. Пол обширного помещения покрывали все те же ковры. Стены украшали гобелены. У дальней стены стоял длинный стол из хорошего эбенового дерева, инкрустированный серебром.
И к этому столу была привязана раздетая Марисса. Амазонка дергалась и извивалась, стараясь освободиться от ремней, оплетавших ее руки и ноги, широко разведенные в стороны.
Перед ней прохаживался не кто иной, как наследница тийского престола, княжна Когита. Облачена она была в шаровары черной кожи и такую же жилетку на голое тело, усаженные серебряными
И обе женщины, можно сказать, беседовали.
– …Шикса ставленая! Грязная сучка!!! Помесь свиньи и лисицы!!! – закончила воительница фразу и, задыхаясь, замерла.
– Ну, зачем ты так, дорогая, – промурлыкало ее высочество в ответ, – ну не упрямься – все равно сделаешь то, что я захочу! Точнее, я сделаю с тобой все, что захочу! Будешь умной и хорошей девочкой – все будет хорошо. А будешь упираться – вон там в углу колодец. Глубокий или нет – не знаю, оттуда еще никто не возвращался.
Бесшумно – а при нужде Торнан мог ходить бесшумно, – северянин прошмыгнул в щель, ловко проскочил вдоль стены…
И Когита поняла, что что-то не так, лишь получив хорошего пинка по обтянутому лакированной кожей заду.
Пока пропахавшая носом ковер высокородная развратница вскакивала и недоумевающее озиралась, Торнан рассек фалькаттой ремни. Свободной рукой ему пришлось удерживать Мариссу, тут же попытавшуюся кинуться на обидчицу.
– Вот я сейчас, твое высочество, приволоку тебя прямо в таком виде в папашкины покои! Что тогда с тобой будет?! – рявкнул он на что-то собиравшуюся сказать хозяйку, не давая ей опомниться.
По вмиг сошедшему с лица румянцу и расширившимся зрачкам стало ясно, как Когита относится к подобной перспективе.
– Прошу тебя, не делай этого! Забери свою возлюбленную и уходи беспрепятственно – тебе не причинят вреда! – пролепетала она.
– Да ну! Какие мы добрые! – бросил Торнан в ответ. – Значит, ты напоила какой-то дрянью… мою невесту, – краем глаза он заметил, как на секунду вытянулось лицо торопливо пытавшейся завязать шнуровку платья Мариссы, – украла ее, распяла в этом грязном подвале, как преступницу, собиралась проделать с ней всякие противные Великой Матери вещи – так? И теперь мы можем уходить спокойно, и нам не причинят вреда! Ты действительно добра и милостива!
По лицу Когиты Торнан догадался, что сейчас в ее очаровательной головке бьется одна-единственная мысль: если этот ужасный громила сейчас ее придушит, то тайник найдут только после того, как ее труп начнет вонять.
– Подожди, ты не понял, – Когита шагнула к нему, рассеянно вертя в руках замысловатую фибулу. – Я не хотела ничего плохо…
– Торнан, стой! – рванулась Марисса. – Не подпускай ее – у нее заколка смазана какой-то дрянью! Ею она меня и вырубила!
Скорчив злобную гримасу, Когита замерла, глядя на острие скимитара в руке анта.
– Кинь побрякушку, – ровным голосом предложил Торнан. Честно говоря, что-то в этом духе он и предполагал.
Опасное украшение, упав на пол, закатилось куда-то.
– Я готова тебе отдаться, витязь! Можешь даже меня изнасиловать… Я не буду против… – невпопад предложила наследница.
– Могу, но не хочу, – бросил Торнан. – А вот от драгоценностей не откажусь. Моей… невесте они вполне подойдут.
– Я эти побрякушки в сортир вышвырну! – видно было, с каким невероятным усилием удерживается амазонка, чтобы немедленно не отправить Когиту в тот самый колодец. – Торнан, уйдем отсюда! Где мое оружие?!
– Вот что, – Торнан чувствовал, что сейчас главное – не давать противнице не малейших пауз. – Сейчас ты вот прямо тут напишешь нам всем троим пропуск из твоего дворца. И мы уйдем, не поднимая шума.
– Да?! – Марисса между тем шарила глазами по подземному покою в поисках чего-нибудь похожего на оружие. – А эта мерзавка так и будет заманивать сюда девчонок, а потом кидать их в колодец?! Торнан, я так просто отсюда не уйду!
– Я никого никуда не кидала! – К Когите потихоньку возвращался княжеский апломб. – Я пугала тебя… Если хочешь знать, то мои женщины потом на коленях просили меня повторить то, чем мы занимались! А, что ты понимаешь… И ты тоже! – бросила она Торнану. – Тебе не понять, какое это наслаждение: не с козлом похотливым, а с такой же, как ты сама! Не поймешь, – констатировала Когита, – где тебе… Ты не женщина!
– Верно, – согласился капитан, – я не женщина. И кулак у меня потяжелее женского будет! – Он сделал шаг в сторону княжны. – Пиши давай…
Нашлись в подземном покое и чернила, и тростниковая бумага (уж зачем они были здесь – неясно).
Перед тем как они вышли, Марисса все же попыталась свести счеты с обидчицей, рванувшись назад. Но Торнан одним рывком вытолкнул ее за дверь, и девушка опомнилась.
– Дура ты, – вдруг бросила скрестившая руки на груди Когита, стоявшая в центре покоя в позе скорбящей богини. – У тебя бы было все, что пожелаешь… А так ты сдохнешь как собака где-нибудь… Такие, как ты, не живут долго…
– Давай-давай, – бросил Торнан. – Нашлась тут Кифимская пророчица!
Когда Марисса и Торнан вышли из покоев Когиты, стоявший в коридоре стражник, кажется, не удивился. Возможно, уже привык, что из комнат наследницы появляются неожиданные гости.
Выйдя, они оба одновременно вздохнули.
Заря бросала розовые блики на грязные лужи во дворе. Слуги, зевая, тащили из кухни лохани с объедками. Дворец, готовясь к новому дню, начал потихоньку прибираться после ночной оргии. На ступенях лестницы вповалку лежали спящие люди. Свернувшись в клубок или растянувшись во весь рост, гости храпели там, где настиг их сон. Некоторые все еще прижимали к груди бочонок с вином или чашу. Полы были залиты чем-то липким, а от некоторых лужиц исходил недвусмысленный запах – словно не для гостей были великолепные «тайные комнаты».
Несколько важных господ спали чуть не в этих самых лужах.
Почти бегом Марисса и Торнан пересекли двор, добираясь до каморки Чикко.
Подойдя к двери, ант невольно замер. Из каморки доносились звуки, услышав которые Торнан в первый момент слегка опешил. Могло показаться, что Чикко занимается любовью с… хм, ну, скажем, с молодой суртской пантерой.
А когда распахнул дверь, то в первый миг чуть не растерялся. Ибо в полумраке могло показаться, что их приятель решил изменить своей всегдашней любви к женщинам и перейти к близкому общению со своим полом. Уж больно могучим было распростертое на койке тело, из-под которого фомора, можно сказать, и не было видно. И лишь когда Чикко вылез наружу, не без труда спихнув с себя рабыню, Торнан успокоился.