Тортоделка
Шрифт:
Слышу движение мебели. С трудом поднял голову. Брат на хлипком стуле пытается привязать громоздкую петлю на перекладину. Отлично, отдам концы через повешение. Синюшная морда, вывалившийся откусанный язык и море мочи подо мной — вот та романтичная смерть, о которой я всегда мечтал.
Невольно дёрнул руками. Крепко так, что даже не сдвинуть. И нож в манжете, как Яр, я, увы, не ношу. Но чтобы меня поставить на табурет, ему нужно сначала снять эти путы. И вот тогда будет одна-единственная попытка.
— Веревку специально выбирал самую толстую,
— И правда в семье не без урода, — прохрипел я.
Марат усмехнулся и вышел из комнаты, пропав до самых сумерек.
Дёргаться в оковах было бесполезно — это понял в первые же минуты. Молится о мозговитости Ярослава можно, но он даже не в курсе откуда ветер дует.
Глаза привыкли к темноте, поэтому когда вспыхнул свет скривился от режущей боли.
— Уже надеялся, что ты сдох там где-то, — фыркнул я, восстанавливая зрение.
Смешок. Марат принялся за установку видеокамеры. Ебанный режиссёр. Снова рванул связанные запястья — хрен. Брат настроил видеозапись и, надев на голову капюшон, а на лицо медицинскую маску, приблизился ко мне. В его руке заметил пистолет.
— Если ты этим хочешь сунуть меня в петлю, то ошибаешься. Я лучше сдохну от пули, чем в удавке.
— Если умрешь от пули, то твоей женушке она тоже достанется, обещаю. А если пойдешь по моему плану, то у Викули есть шанс продолжать жить дальше, правда с тяжелой психологической травмой. Но заметь — ЖИТЬ.
Вот этого расклада я не ждал. Сдохнуть так позорно, надеясь лишь на его слово, что жену он не тронет?! Стоит ли?!
Марат перерезал путы на ногах. Обошёл. Ствол пистолета воткнулся в затылок и, ощутил сталь ножа, который так же лишил веревок на руках и на груди.
— Ты знаешь, что делать, — давление на затылок стало сильнее.
— Пошёл нахер, — успел сказать только это перед грубым толчком к стулу.
— Выбирай: сдохнешь, как герой и твоя краля останется жить с этим либо пулю в башку, а страшная смерть достанется Викусе.
— Какая же ты сука, Марат. Тебе не сойдёт это с рук.
— Думаешь, я боюсь тюрьмы? Меня всё равно вычислят и посадят, но за зря не хочется. Знаешь, ты порядком достал меня за всю мою жизнь. Гера там, Герочка тут. Чтобы не сделал Герман, всё является гвоздём программы. А то, что я горбачусь уже почти десять лет на отцовской фирме — это ерунда. Вся семья жировала на деньгах, что я зарабатывал для вас. Даже кондитерская твоей чертовой тортоделки приобретена на эти же бабки. Вы все хавали зелёные как само собой разумеющееся, а за спиной обливали меня грязью. Никто из вас ниразу не поинтересовался — "Каково тебе, Марат?" Нужна ли мне ваша помощь… Я отдал всего себя ради вас, посвятил все силы и годы излюбленной фирме отца, пока вы строили свою личную жизнь. И никто из вас даже сраное "спасибо" не сказал. Зато ты… Герман стал шеф-поварёшкой — отпразднуем. Герман женится — молодчина. Герман в депрессии — его надо поддержать. Герман
— Хватит ныть! — не выдержал я. — Мог просто нормально поговорить, без мокрухи. Бедненький обделеныш! Я не виноват, что ты такой мягкотелый и не сумел сказать своё "нет, не буду" на семейном кругу. Зато погубить столько человек для тебя проще. Мурло ты, браток!
Поддых ткнулся кулак, выпустив из меня свист воздуха. В глазах завальсировали звёздочки.
— Закрой пасть и полезай в петлю, — пихнул прямо на трухлявую табуретку.
Я привстал и посмотрел в камеру.
"Родная, пожалуйста, не смотри", — шепнул одними губами.
— Я реально сейчас тебе башку разнесу, — пистолет уткнулся в подбородок, с силой поднимая меня вверх. — Живее!
Покорно встал и шагнул на стул. Петля покачивается на уровне моего лица.
— Отец правильно не доверял тебе. Он видел твоё истинное нутро. Убить собственного брата — самое мерзкое на что может пойти человек.
— Заливать папику будешь на небесах, — прорычал он. — Башку в петлю! Достал!
Просунул голову в удавку, уже просто ожидая конца. Марат приблизился и поставил ногу на табурет. Повернулся к камере.
— Следующая ты! — рявкнул он в объектив.
Ах ты, сука! Поспешил вон из петли, но опора ушла из-под ног.
Широкий канат синхронно сдавил шею вокруг. Руки судорожно, пытались освободиться от смертельного захвата. В голове жуткая пульсация, импульсами туманящая взор, но сквозь эту какафонию сумел уловить звуки выстрелов. Следом чудовищный грохот и бой стекла.
— Лежать, сука! — громогласный рык. Снова выстрел.
Следом мои ноги обхватили и подняли вверх тело, но удавка по-прежнему душила.
— Жека, помогай! — узнал голос Яра. Чьи-то руки ослабили петлю и голова выскользнула из удушающего обхвата. Полетел на пол, но две пары рук смягчили удар падения.
Кислород разорвал гортань. Кашель рвал горло до рвоты. Консоль вентиляционного мешка тут же закрыла мне рот.
— Давай дыши, парень! — постучал по плечу незнакомец, видимо, Жека. — Сейчас станет легче.
На шею лёг холодный компресс, а в руку воткнули инъекцию.
Скосил взгляд, чтобы увидеть брата. Марат на полу, в крови, и вооруженная группа крутится вокруг него. Поднял вопросительный взор на Ярика.
— Жить будет по полной… на зоне, — прорычал в ответ следователь.
— Спасибо, Яр, — прохрипел еле слышно и облегченно опустил веки, отдавая свою спасенную жизнь всецело ему.
Теперь я попробую
Лика
Серо-голубые глаза буравили насквозь.
— Посещение запрещено, — грозно мотнул головой следователь.
— Даже мне?! — сверкнула взглядом. — Я помогла вам. Прошу. Мне необходимо его увидеть.
— Это человек обвиняется в четырех убийствах. Посещение запрещенно, тем более в больнице.