Тот, кто может все
Шрифт:
– Есть, – кивнул я. – Как и у тебя…
Эти камуфлированные костюмы остались у нас еще с армии. Как и тот, который решено было сжечь. Решено было Тамарой, но я понимал, что это необходимое действие, и не противился, даже при том, что расставаться с привычной одеждой не очень хотелось. Она командовала, хотя по званию я был старше.
– Что еще? Соображай, думай!
– Руль машины… – напомнил я. – Мог кровью испачкать. Но там только оплетку следует снять. Сам руль под оплеткой спрятан.
– Оплетку тоже сожги… И сапоги…
– Вонять будет – на всю деревню. Резина с вонью горит…
– Сегодня ветер – северо-западный, весь дым в лес унесет. Да и кто его нюхать будет! Дачники все разъехались. А кроме нашего в деревне четыре дома жилых осталось. Все старики уже спят…
Когда она успела все заметить и привычки местных узнала, хотя мы с ними
– Кастет тоже сожги. Он в крови.
– Ну уж нет, – не согласился я. – Это классное оружие. Я его вымою, заверну в тряпочку и в огороде закопаю. Под бочкой с водой. Или в грядке…
– Как хочешь… – пожала плечами Тамара. – В тайник увезти не успеешь?
– Скорее всего, не успею. И денег на бензин нет. Сколько до пенсии осталось?
– Пять дней.
– Вот через пять дней, как бензином разживусь, и отвезу…
Я налил себе чашку чая, радуясь хотя бы тому, что пальцы от волнения не дрожат, хотя отдавал себе полный отчет в том, что боевую форму я в определенной степени уже потерял – годы брали свое, а шестьдесят три для бывшего боевого офицера, имеющего несколько легких ранений и две тяжелые контузии, – это уже возраст, видимо, запредельный. Я неторопливо допил чай и под взглядом Тамары пошел растапливать баню…
Выполнив все, что было задумано и решено, отказавшись от длительного и многократного посещения парилки, что я обычно любил, я поставил лопату, которой закапывал в огороде отмытый от крови кастет, в сарай с садовым инструментом и вернулся в наш маленький одноэтажный домик. Тамара уже легла спать. А я снова удивился ее хладнокровию. Ведь она только совсем недавно стала, по сути дела, соучастником двойного убийства. И смогла спокойно заснуть. Конечно, степень участия в этом убийстве у меня и у нее разная. Тем не менее для женщины Тамара вела себя очень хорошо. Ничуть не истерила, все помнила, даже мне подсказки давала.
Стал и я укладываться на ночь. И тут только выяснилось, что Тамара не спит. Она села на своей кровати и произнесла:
– Давай согласуем линию поведения. Допрашивать нас будут, естественно, по отдельности. Чтобы лишнего не ляпнуть…
– А что тут согласовывать… – отмахнулся я, желая сам отдалиться от этой болезненной темы и ее в тему не углублять. – Из полиции сразу домой поехали. Приехали, попили чаю и спать завалились…
– Когда, думаешь, они приедут?
– Кто? – сделал я вид, что не понимаю, о чем разговор.
– Разыскники…
– Ты ведь сама по дороге часто одна ездишь. Когда видишь, машина у обочины стоит, ты всегда останавливаешься?
– Никогда.
– Вот и я тоже – никогда. Какая машина ни будь, хоть «Камаро», хоть «Роллс-Ройс»…
– А ты хоть раз встречал на наших дорогах «Роллс-Ройс»?
– Не доводилось. Это я просто к тому, что у «Камаро» тоже никто не остановится, – продолжил я свою мысль. – Хотя бы до завтра. Если кто проедет сегодня, а потом и завтра, может заинтересоваться – второй день машина без пригляда на одном месте. И место там не грибное. Так что вполне может и остановиться. А может и не остановиться. Все от него от самого зависит, сколько он в сердце равнодушия набрать успел. Если телесериалы часто смотрит, то не остановится. Если и телевизора дома не держит, остановится обязательно. Увидит труп в кювете и вызовет полицию.
– Теперь давай думать, какую полицию?
– Ну, наверное, не полицию нравов, да у нас в стране, помнится, таковой и нет отродясь, – ерничал я, тем самым отвлекая и себя, да и Тамару тоже. – Была когда-то налоговая полиция, но кому-то на «хвост» наехала, прикрыли ее.
– Я не про то. Полицию из какой области? Где убийство было?
– Прямо против столба с указателем на дороге. До сантиметров я не измерял. Хорошо бы, ни те ни другие не стали браться. Пусть дольше неразбериха тянется. Пусть стараются одни другим передать.
– Но в итоге к нам все равно обязательно приедут…
– Обязательно, – согласился я и громко зевнул, демонстративно показывая, что спать уже пора.
Может быть, Тамара удивилась моему хладнокровию, как несколько минут назад удивлялся я ее хладнокровию. Но мне действительно хотелось спать. Пока баню растапливал, пока сжигал вещи, время незаметно пролетело, и уже пошла вторая половина ночи. Самое время для крепкого сна. Хотя я и предполагал, что сказалась нервная нагрузка, от которой я уже успел отвыкнуть.
Нервная нагрузка – это вообще-то странная вещь. К ней привыкаешь так же, как к какой-то одежде, и она начинает казаться удобной. Но проходит время, в какой-то период своей жизни ты этой нагрузки не имеешь, и все, уже начинаешь от нее уставать. Это как новая одежда из магазина. Вроде бы и размер твой, и сидит на тебе хорошо, но все равно что-то непривычное ощущаешь…
Глава вторая
Проснулся я привычно рано в прескверном состоянии духа. Хорошо себя зная и понимая, что своим ворчанием могу Тамаре на весь день настроение испортить, я предпочел подольше поваляться под одеялом, хотя обычно люблю вставать сразу, как только проснусь. Вообще-то я по природе своей конченый оптимист, но порой обстоятельства так придавливают, что даже сам себя переношу с трудом. Хочется в зеркало унитазом запустить. Хорошо, что у нас только раковина с водой в доме, а туалет во дворе. Да и тот унитаза не имеет, как и зеркала. А то, говорят, разбитое зеркало – к несчастью…
Но я в приметы стараюсь не верить. Тем не менее от зеркала обычно отхожу быстро, хотя за свое поведение обычно ответственность несу и резких телодвижений себе не позволяю ни с зеркалом, ни с чем-то или кем-то другим. Только если вынуждают. Моя выдержка, согласно моей собственной достаточно объективной оценке, полностью соответствует поведению офицера спецназа.
Утро в этот день тянулось особенно нудно и долго. Оно не могло не тянуться, потому что состояние было тягостным. В военном варианте жизни все гораздо проще. Там есть враг, которого убиваешь без жалости и сожаления. А в жизни гражданской все иначе. Здесь, оказывается, почему-то нельзя убивать негодяев. У меня, говоря честно, совершенно не было сожаления о совершенном двойном убийстве. Более того, я бы точно так же без сожаления убил бы еще и тех ментов в райцентре соседней области, что дали наш с Тамарой адрес двум отморозкам на «Камаро» и самолично продиктовали текст заявления о нападении на этих двух негодяев на автозаправочной станции. Это было бы справедливым. Но пока ничего не известно о моем собственном настоящем положении, я не думал о том, чтобы наказать и ментов. И даже в уме не прикидывал схемы, как это сделать. Хотя без продумывания такой схемы меня приучили никогда не начинать действовать. Вот я пока и не действовал. Тех ментов было двое: капитан Гудилов – дежурный по отделу и старший лейтенант Звягин – дознаватель. Особенно мне не понравился именно дознаватель, парень с излишне интеллигентным лицом, холеными руками и холодными расчетливыми глазами. У него на лице было написано предупреждение, что от этого типа стоит ждать подлости. Капитан был попроще. Таких я обычно относил к элементарным малограмотным хамам. И вообще ментам я никогда не верил, особенно во времена своей службы, хотя встречаться доводилось с ними не часто, обычно в командировках на Северный Кавказ, где менты, на мой вкус, мало отличаются от откровенных бандитов. И это даже включая чисто русские районы Северного Кавказа – Ставропольский и Краснодарский края и Ростовскую область. Там все менты, с которыми мне доводилось так или иначе встречаться, нацелены только на то, чтобы денег хапнуть побольше. И весьма беззастенчивы. У нас же в бригадном военном городке был только один участковый уполномоченный, которого постоянно побивали офицеры за манеру приставать к их женам. Он ни одну женщину не мог мимо себя пропустить, чтобы не попытаться пристать к ней. Потом, устав от постоянно битого, начальство этого участкового сменило его на какого-то старичка, которого было и не видно, и не слышно. Но всегда, где бы мы ни появлялись, менты вынуждены были считаться с бойцами спецназа военной разведки. Сейчас, когда я – человек гражданский, пенсионер, они могут вообще меня не замечать, поскольку я ничего не значу на социальной лестнице, как и другие пенсионеры страны. Да и вообще в срединной России, где мы поселились по выходу в отставку, менты не были приучены уважать армейский спецназ. Просто потому, похоже, что не знают, что это такое. Там, где знают, там даже с пенсионерами считаются. Но пока я не прорабатывал никаких действий против тех ментов, с которыми мне пришлось столкнуться. А как я мог их прорабатывать, если даже не знал, что мне грозит и какие против меня предпринимаются действия. Ведь противодействие всегда провоцируется именно действием. К тому же я не был уверен, что убитые парни из «Камаро» говорили правду о ментах, которых они якобы купили. Судя по разговору и по манере поведения парней, они оба, особенно водитель «Камаро», имели заметную склонность к хвастовству…