Тот, кто стоит снаружи
Шрифт:
Глава 3
Первый месяц, проведенный у Горданы, пролетел незаметно и больше напоминал отпуск. Яне даже было совестно: приехала вроде бы ухаживать за больным человеком, а только и делает, что наслаждается жизнью, гуляет по саду да читает книги. Правда, она еще начала учить сербский, но это тоже оказалось скорее удовольствием.
До дальних концов поместья, как Яна про себя называла владения Горданы, она пока так и не добралась. Предлагала Гордане вместе пройтись, но та не выказывала особого
– Пока я могу сама себя обслуживать, от тебя ничего не требуется, Яночка. Просто будь рядом, чтобы в случае чего вызвать врача, – сказала Гордана в первый вечер, когда Яна только приехала в Сербию.
– Зачем тогда… – начала девушка, но Гордана мягко перебила, накрыв ее ладонь своей рукой.
– Мне нужно было посмотреть на тебя. Приглядеться, понять, сможем ли мы жить под одной крышей. Люди ведь должны быть внимательны, осмотрительны, подбирая себе партнера для дальнейшей жизни, верно? Так вот, выбирать того, кто будет рядом с тобой в момент смерти, тоже нужно тщательно. Ты согласна?
Яна неуверенно кивнула.
– Если я вам не подойду, вы отправите меня обратно в Казань? – не подумав, брякнула она.
Гордана тихонько засмеялась.
– Не отправлю. Ты мне уже подошла. Я вижу такие вещи с первого взгляда и обычно не ошибаюсь в людях. – Она приподняла бровь и ухмыльнулась. – Может, поэтому так и не вышла замуж.
– Тогда я буду заниматься хозяйством, – решительно сказала Яна. – Если у вас есть помощники, скажите, что теперь их услуги не потребуются. Я сама буду готовить, убирать, стирать.
– Нет у меня никого. Никто не приходит, – говоря это, она вроде бы как-то потемнела лицом. – Я все всегда делала сама и отлично справлялась. Но если хочешь помочь, возражать не стану.
На том и порешили. Кроме того, Гордана объявила, что собирается платить Яне, чтобы та не чувствовала себя приживалкой, и попросила дать номер карты и счета. На следующий день Яне пришел перевод на три тысячи евро.
– Тебе наверняка что-то понадобится, не будешь же ты каждый раз клянчить у меня. Потом, после моей смерти, все, чем я владею, отойдет тебе, но и до той поры ты не должна ограничивать себя в тратах.
Слушая ее, Яна чувствовала себя неловко – и вместе с тем восхищалась своей родственницей. Как спокойно, без надрыва, не стараясь вызвать жалости, она говорит о своей неминуемой смерти! Сколько в ней благородства! Яна задавалась вопросом: смогла бы сама так же достойно вести себя в подобной ситуации?
У Горданы был неоперабельный рак в четвертой, терминальной стадии. Она принимала какие-то препараты, которые призваны были облегчить ее состояние, и два-три раза в неделю к ней приезжал врач. В остальном же можно было подумать, что ничего плохого не происходит.
Конечно, ей было тяжело, не хватало сил – порой ей было сложно даже подняться на невысокий второй этаж, однако Гордана никогда не жаловалась на боль и слабость.
Яна старалась поддержать родственницу. Она быстро поняла, что самым лучшим вариантом было делать вид, что никакой болезни и вовсе не существует, так что стремилась всячески ее развлечь: рассказывала Гордане о жизни в России, о себе и своих подругах, придумывала разные байки. Ей доставляло неподдельную радость видеть улыбку и интерес на лице женщины.
В целом же, если не думать о страшной перспективе для Горданы, к которой она успела привязаться, Яна пребывала в отличном настроении.
Она успокоилась, перестала постоянно думать о неудавшейся личной жизни и невразумительных профессиональных достижениях. Вместо этого с удовольствием писала свой роман – и ей даже казалось, что выходит неплохо. Время от времени Яна болтала по скайпу с подругами и мамой, отлично высыпалась, а ощущение тревоги, которое посетило ее в день приезда, больше не возникало. Наоборот, ей нравились тихие вечера, уединенность дома Горданы, уют и покой, которые царили в комнатах.
Гости сюда не заглядывали – Гордана, судя по всему, не особо жаловала визитеров. Исключение составляла разве что милашка Мэгги, которая являлась раз в несколько дней. Яна оставляла для нее еду возле двери, и кошка опустошала миску, а потом, если девушка была на крыльце, запрыгивала ей на колени, сворачивалась клубком и дремала.
Слушая ее уютное мурчание, Яна жалела, что Гордана не позволяет взять Мэгги в дом: как она сказала однажды, «кошек люблю без ума, но животных в доме не выношу».
«В люди» Яна выбиралась не часто – примерно раз в неделю. Заказывала такси: автомобиля у Горданы не было, в последние годы она не водила машину и продала ее за ненадобностью.
Добраться до Малого Зворника можно было и на автобусе. Хотя до остановки было больше километра, Яна, наверное, все равно ходила бы пешком: прогуляться при хорошей погоде – сплошное удовольствие. Но подстраиваться под расписание движения автобусов не хотелось, поэтому она предпочитала такси.
Городок был крошечный, по российским меркам – не больше райцентра. С одной стороны – река, с другой – горная гряда. Домики, магазинчики, лавочки, а на выезде – огромная, будто вросшая в гору часовня.
Яне очень нравилось бывать там. Ноябрь был теплым и солнечным, и она выходила на берег, садилась на лавочку и подолгу смотрела на воду, на большой город, который раскинулся на другом берегу Дрины; на Зворницкую крепость, что взгромоздилась на высоченную гору.
Приграничный город – а поблизости никакой колючей проволоки, вышек, собак: именно так Яна представляла себе государственную границу. Зворник и Мали Зворник соединены мостом, и люди постоянно переходят, переезжают туда-сюда, кто-то за покупками, кто-то по работе.