Тот, кто умер вчера
Шрифт:
— В чем это выражается?
— Ну как… Вот вам его имя о чем-нибудь говорит?
— Мне — нет.
— И мне тоже. А заведующий отделением, между прочим, произносит его имя с благоговейным придыханием. Сказал, что, по слухам, этот человек входит в тройку самых богатых людей нашего региона, но при этом всегда держится в тени. В политических скандалах не участвует. В депутаты, мэры, президенты не лезет. На уровне среднего обывателя его имя никому ни о чем не скажет.
— Скромность — это качество, которое характеризует человека скорее положительно.
— Это никак его не характеризует. Есть люди, очень
Пиночет постучал пальцами по крышке стола, вздохнул и решительно снял трубку внутреннего телефона. Набрав тройку и две единицы, произнес:
— Женя, ты на месте? Очень занят? Можешь зайти на минутку? Разговор есть.
Вскоре в кабинет явился советник юстиции второго ранга Евгений Петрович Лысак, занимавшийся расследованиями правонарушений в области экономики. Это под его началом я работала до того, как перейти к Шевченко. Он принадлежал к той же возрастной категории, что и Шевченко, но, в отличие от последнего, постоянно молодился, красил появившуюся в волосах седину, а во всех своих движениях старался продемонстрировать стремительность и энергичность, что, впрочем, у него не всегда хорошо получалось.
Поздоровавшись за руку с Шевченко, он кивнул мне:
— Привет, ренегатка.
— Добрый день, Евгений Петрович. Как поживает налог на добавленную стоимость?
— Отстала ты от жизни, Ищенко. Налог на добавленную стоимость — это день вчерашний. У нас теперь новое веяние: все на борьбу с выдачей зарплат «в конвертах». Ну, что у вас стряслось? Почему вы такие кислые сидите?
— Это мы в целях конспирации. На самом деле мы очень веселые и жизнерадостные, — ответил Шевченко. — Вот ты, Женя, все про всех знаешь. Алеся Владимировна интересуется неким гражданином Хахалиным Германом Цезар… Цесовичем. Не проходил ли такой по твоей части?
— А если и проходил, то что?
— Тогда расскажи. Нам будет интересно послушать.
— А что там интересного? Мелкий субъект предпринимательской деятельности. До неприличия серая личность.
— Мелкие через тебя не проходят. Рассказывай давай!
Лысак сделал вид, будто собирается с мыслями.
— Итак, — задумчиво произнес он, — Хахалин Герман Цесович, 1946 года рождения. Владелец очень скромной фирмочки, но с очень претенциозным названием. Дай бог памяти точно воспроизвести… Как это там?.. Ага!.. Научно-производственное инновационно-технологическое торгово-посредническое частное предприятие «Алмаз». Под офис снимают небольшую конуру по адресу Грушевского, 4. Штат фирмы тоже очень скромный: директор — сам Хахалин, бухгалтер — его супруга Хахалина Жанна Федоровна, а также секретарь, менеджер, шофер и приходящая уборщица. Как они такими силами умудряются какие-то там инновации внедрять и организовывать научное производство — загадка века. Но ведь умудряются. За последние десять лет не было ни одного крупного проекта с привлечением иностранных инвестиций или значительных бюджетных средств, в котором «Алмаз» не засветился бы. Правда, не на главных ролях, а в качестве субподрядчика или даже субсубсубподрядчика, но с завидным постоянством. Как в пьесе: «Фигаро тут, Фигаро там». Например, капитальный ремонт центрального моста через реку и трамвайной колеи. Да что там мост! Мелочь. А демонтаж стратегических бомбардировщиков в середине девяностых и ракетных шахт не хотите?! А закрытие атомной станции?! И везде, правда на заднем плане, фирма «Алмаз». Сейчас вот принимают посильное участие в проекте по строительству юго-западного автобана.
— А в поле зрения прокуратуры он когда попал?
— Когда имущество Н-ской ракетной армии раздербанили. Тогда скандал получился. Соединенные Штаты стали возмущаться, что половина денег, отпущенных ими на это дело, ушла неизвестно в какую черную дыру. Ну и стали мы, значит, проверять всех этих подрядчиков и субподрядчиков. Чтобы разобраться кто, кому и куда, но…
Лысак остановился, чтобы перевести дух.
— Но… — поторопила я.
— Ты, конечно, знаешь, что обозначает слово «табу»?
— Это когда запрещено что-то делать.
— Не совсем. Табу — это когда запрещено даже думать, что можно что-то сделать. Это когда сама мысль о возможности что-либо предпринять считается кощунственной и нелепой, то есть не имеющей право на существование.
— Трогать «Алмаз» было табу?
— Да.
— Но ведь сейчас другое время.
— Запомни, дорогуша, время всегда одно и то же. Было, есть и будет. Времени по барабану. Течет себе от прошлого к будущему. И официальной команды по поводу отмены табу еще не поступало. А то, что говорят с высоких трибун, — это еще не команда. С перепугу можно что угодно сморозить. Сегодня одно, завтра другое.
— Вы говорите, что в подчинении Хахалина мало людей. Мне известно, что у него большой эскорт.
— А на него целая охранная фирма вкалывает. Де-юре это самостоятельное предприятие. Хотя, возможно, создана она была исключительно для его охраны.
После небольшой паузы Лысак с деланным любопытством посмотрел на меня и сказал:
— Красивая ты девка, Леся. А шея какая у тебя! Приятно, наверное, парням такую шею целовать.
Я рассердилась. Это уже граничило с хамством.
— Между прочим, это не ваше дело!
— Верно. Не мое, увы. Но и мне будет жалко, если ты ее сломаешь. Правда… жалко.
— Хватить тебе страх наводить, — сказал Пиночет.
— И ты туда же! Ну, я понимаю Ищенко. Молодая, глупая. Но ты-то старый волк!
— Иди ты!
Лысак послушался и ушел.
— И что же нам теперь делать? — Я бросила на Пиночета потерянный взгляд.
— Попробую поговорить с прокурором. Жираф большой, ему видней. Как скажет, так и будет. Психа надо искать, в этом ты права. По всей вероятности, он ключ ко всему. Поиски, кстати, ведутся?
— Предприятий, которые занимаются грузовыми и пассажирскими перевозками, в городе хоть пруд пруди. Предположительно Псих мог устроиться на работу именно туда. А городское УВД выделило всего двух оперативников для поисков.
— Где Суббота?
— Занят составлением фоторобота Психа, — не сразу ответила я, так как продолжала находиться под впечатлением, навеянным последними жутковатыми словами Лысака.
Угадав мое настроение — да там и угадывать-то было нечего, все и так очевидно, — Пиночет протянул мне ключ.