Тот, кто знает. Книга первая. Опасные вопросы

Маринина Александра

— Верочка, солнышко, но я же живой человек, а не манкурт какой-нибудь, я не могу стереть свою память. Я помню всю свою жизнь, у меня пока еще нет склероза. В детском саду я был влюблен в свою воспитательницу, так ты и к ней будешь меня ревновать?

Вера грустно посмотрела на него:

— Не надо так, Игорь, ты прекрасно понимаешь, о чем я говорю. Она еще живет в тебе. Я не хочу быть женой человека, в котором живет другая женщина. Может быть, со временем это у тебя пройдет.

— И тогда ты выйдешь за меня замуж?

— Выйду. Но только тогда, не раньше.

— Договорились.

Игорь повеселел. Если Вера отказывается стать его женой, значит, у нее нет никаких корыстных планов относительно переезда в Москву и

прописки в просторной профессорской квартире. Конечно, насчет Светланы она права, только Игорю даже в голову не приходило, что все это так заметно. Но отныне все будет по-другому, он проследит за своим поведением и постарается, чтобы ревнивые мысли больше не посещали его чудесную зеленоглазую Верочку.

* * *

Спустя две недели, в понедельник, Игорь, придя утром в отдел, заметил в дежурной части необычную суету, но значения ей не придал. Однако в кабинете, где он сидел вместе с Ушаковым, его ждала неожиданность. Вместо тучного Павла Иннокентьевича за его столом восседал совершенно незнакомый мужчина лет тридцати пяти в форме майора милиции.

— Проходите, — сухо сказал майор, увидев застывшего на пороге Игоря. — Вы ведь Мащенко?

— Да, — подтвердил Игорь. — А где Павел Иннокентьевич?

— В больнице. Увезли еще в субботу. Тяжелейший инфаркт.

— Я не знал…

— А вы вообще пока еще мало что знаете, — так же сухо оборвал его незнакомый майор. — У вас в районе ЧП, на рассвете в субботу обнаружен труп неизвестного мужчины. И поскольку Ушаков попал в больницу, а вам доверять такое серьезное дело пока рано, меня прислали из Анжеро-Судженска вести следствие. Фамилия моя — Дюжин, зовут Сергеем Васильевичем. Вопросы ко мне есть?

Игорь надеялся, что новый следователь будет привлекать его к работе, но все вышло совсем не так. Оказалось, что за время, прошедшее с момента обнаружения трупа, и до утра понедельника преступление как таковое было уже раскрыто, найден виновный, который признался в совершении убийства на почве личной неприязни. Потерпевший грубо приставал к нему и угрожал ножом, и виновный, некто Бахтин, находясь в состоянии сильного алкогольного опьянения, выхватил у хулигана нож и всадил тому прямо в сердце. Попадание было точным, Бахтин, по его собственным словам, служил когда-то в десантных войсках. Свидетелей происшествия нет, все случилось в лесу. Тело убитого лежало рядом с его автомашиной марки «ВАЗ-2106», и, по заключению судебного медика, осматривавшего труп на месте обнаружения, смерть наступила примерно 3–4 августа, то есть за неделю до того, как убитого нашли грибники. Самое пикантное состояло в том, что убийцей оказался директор вычислительного центра одного из кемеровских НИИ, в прошлом прекрасно зарекомендовавший себя на комсомольской работе.

— Ты же понимаешь, они своих просто так не отдают, — слабым голосом говорил Игорю Павел Иннокентьевич, когда молодой человек примчался в больницу, где, кстати, работала Вера. — Как только выяснили, что за птица этот Бахтин, сразу подсуетились, чтобы его дружка на подмогу прислать.

— А что, разве следователь Дюжин знаком с преступником? — удивился Игорь. — Это же основание для отвода следователя, Дюжин не может вести это дело.

— Ну я в переносном смысле, не в прямом. Дюжинто в органах без году неделя, он погоны только месяца два как надел. Сейчас знаешь как принято делать? Берут из комсомольских и партийных органов тех, кто когда-то в незапамятные времена получал высшее образование, и к нам направляют. Якобы наши ряды усиливать идейно выдержанными борцами за светлое будущее. У кого образование юридическое — того в следователи определяют, у кого другое какое-нибудь — на другие должности ставят. Эту феньку наш новый министр придумал, пусть ему икнется лишний раз. Вот Дюжин как раз из таких. Закончил хрен знает когда что-то юридическое, ни дня по специальности не работал, идейно руководил строительством

коммунизма. Теперь вот следователем сделали. А куда ему убийства-то раскрывать? Он еще меньше умеет, чем ты, молодой специалист Мащенко. У тебя хоть опыта и нет, но зато знания пока еще не выветрились, а он уже давно все позабыл, чему его учили.

— Так зачем же его прислали? — недоумевал Игорь. — Неужели никого более опытного не нашлось?

— Я же тебе о том и толкую, — Ушаков болезненно поморщился, — глупый ты еще, не понимаешь. Оба они, и Бахтин, и Дюжин, из комсомола пришли. Может, они и не задушевные друзья, но наверняка в одной баньке парились и одних девок… ну, это самое. Они друг за друга горой, своих не сдают. Теперь Дюжин этот будет убийцу изо всех сил тянуть и от срока спасать, какое-нибудь сильное душевное волнение, вызванное неправомерными действиями потерпевшего, придумает или неизлечимую болезнь подследственного. Вот посмотришь. Дюжин тебя к делу не подпустит, костьми ляжет, ты это имей в виду и лишний раз не нарывайся. Сиди себе тихонечко, оформляй бумажки на мелких воришек и пьяную бытовуху. А в это дело не лезь, они тебе шею свернут, если что не по-ихнему выйдет. С нашей партией и комсомолом шутки плохи.

Павел Иннокентьевич откинулся на подушку и устало прикрыл глаза.

— Может, вам принести что-нибудь? — заботливо спросил Игорь, зная, что его наставник — человек одинокий, вдовец, дети живут далеко и ухаживать за ним в больнице некому. — Минералку там, печенье, чай?

— Не нужно ничего, сынок, — Ушаков впервые так назвал Игоря. — Ты думаешь, я почему тебе все это сказал? Думаешь, я смелый такой? Ничего я не смелый, я такой же, как все. Все знаю, все понимаю и молчу. Помру я, сынок. Сегодня к вечеру. В крайнем случае — завтра утром. Так что мне теперь ничего не страшно, хоть раз в жизни скажу то, что думаю.

— Да вы что, Павел Иннокентьевич, — как можно убедительнее заговорил Игорь, — зачем вы так говорите? Вы поправитесь, я с врачом разговаривал, он сказал, что вы будете в полном порядке.

— Врет он, — вздохнул старый следователь. — Или ты врешь. А я знаю точно.

Совершенно удрученный, Игорь вышел из палаты и отправился искать Веру. Девушка подтвердила его худшие опасения.

— Его бы в хорошую кардиологию положить, препараты нужные ввести, приборы подключить. А так… — Она развела руками. — Делаем, что можем, но у нас обычная районная больница, лекарств нужных нет, оборудования нет. А Ушаков действительно плох. Боюсь, до утра не дотянет, потому его в отдельный бокс и положили.

Павел Иннокентьевич умер на следующий день в пять часов утра.

* * *

К концу августа следствие по делу об убийстве гражданина Нильского гражданином Бахтиным было закончено и передано в суд. Бахтин был признан виновным, и ему определили меру наказания в виде лишения свободы сроком 8 лет с отбыванием в исправительно-трудовом учреждении усиленного режима.

Игорь искренне горевал по своему наставнику, регулярно вместе с Верой ходил на местное кладбище ухаживать за могилой и каждый раз, стоя над скорбным холмиком, мысленно разговаривал с Павлом Иннокентьевичем: «Все получилось не так, как вы говорили. Ему дали восемь лет, и никаких смягчающих обстоятельств. Как же так вышло? Неужели вы были неправы?»

Этот вопрос мучил Игоря несколько месяцев, но постепенно, за повседневной суетой, оформлением документов, ведением уголовных дел и подготовкой к свадьбе с Верой, отступил и забылся.

— Вы ведь знаете, что произошло на самом деле. Я не ошибаюсь?

— Нет, не ошибаетесь.

— Пожалуйста, прошу вас… Мне необходимо это знать. Это очень важно для меня.

— Вот именно, для вас. Но не для меня. И не для него.