Тот самый сантехник 8
Шрифт:
– А пост сколько длится? – уточнил Боря.
Ведь однажды на одной лапше месяца два жил. Может, засчитают?
Стасян попытался на пальцах посчитать, но сдался быстро:
– Вообще, больше месяца. Но если хотя бы денёк без мяса обошёлся, то попытка тоже засчитывается.
– А я думал, что когда без мяса – это вегетарианцы, – признался сантехник.
– Да вегетарианцы эти ещё со времён Осириса и существуют! – возмутился крановщик. – Когда мясо в рационе лишь по праздникам видели, как бегемота на пику посадят. А с голодухи каждый поневоле вегетарианец. Это сейчас изобилие. Хочешь соевое мясо ешь, хочешь – искусственного дожидайся. Скоро
– Погоди, про какого ты снова Осириса? – не понял Боря, окончательно растерявшись в потоке информации.
– Так я же и говорю, на Вселенском соборе… втором… нет, или первом… ай, не важно… – сбился крановщик. – Там что Митра, что Дионис, что Гор, что Бальдр… куча богов умирала и воскресала задолго до Христа. На всех континентах, кроме Антарктиды. Это не новая идея. Но Вселенский собор сказал – не знаем ничего, признаем только этого. Так и решили. Но они ребята с головой. Не всё взяли от учения, а частично. А то с монетизацией сложно будет. Кто в конце концов грешить будет и раскаиваться за денежку, если все уверуют? А всех, кто под новые условия с обрядами не подошёл – в неканонические перевели. Отсюда и культисты появились, которые подстроиться не смогли.
– Разделили, значит.
– А ты думаешь один раз на правых и виноватых всех делили? – изобразил удивление Стасян. – Ой, я тебя умоляю! Реформации, переделки, подгонки каждую сотню-другую лег. Религия довольно эластична. В Африке вон мужика с саксофоном на иконах изображают и ничего, привыкли. Если есть спрос, будет и предложение. Каждому – своё. Так что, если мексиканского Иисуса у врат рая встретишь, не вздумай ему «привет» или «здравствуйте», а «ола» говори. Порфабор? Подстраивайся, короче. А если Иисус – негр, то лишнего не болтай. Не красиво. Ты же не какой-то там расист.
– Погоди, а сколько всего Соборов было? – снова уточнил сантехник.
Стасян задумался, снова посчитал на пальцах, но пальцев и на этот раз не хватило, честно признался:
– Вообще много. Но мы признаём только первые семь. Все остальные Сатана придумал, нехристи и сто пудово – пидорасы… Но это не точно. От повестки зависит.
Голова закипала:
– Погоди, а остальные кто признает? – пытался разобраться Боря.
– Да хотя бы католики, хоть протестанты, хоть сектанты, что христиане всегда лишь условно, – прикинул Стасян. – Но ты и сам знаешь, что они – не мы. И тем более мы – не католики.
– Это понятно, но… почему?
– Какие же мы тебе католики? – удивился крановщик. – Те кольцо обручальное на левой руке носят, ближе к сердцу. И православные справа налево крестятся, а католики слева направо. От сердца. А что это, как не люциферов замысел? Разве не он ИНН придумал?
– А мы почему справа? – всё ещё не понимал Боря. – Сердце ведь – слева.
– Потому что мы – правы! Но когда были «левыми», тоже были правы, потому что – мы! – возмутился крановщик. – А ещё католики сидят на службах на лавочке, тогда как мы – стоим. Понял? Ты уже «нихао» для китайского Иисуса разучил? Или как?
– Но сидеть ведь удобнее, – прикинул Глобальный. – Объективнее, так комфортнее.
– Удобство, Боря, это вообще не про веру, – хмыкнул Стасян. – За веру надо мучиться, страдать, чтобы… больше верить. И потом легче было, как помрёшь с чистой душой. Без раскаянья, сострадания и мук жизнь не считается. Ритуалы для того и даны, чтобы напомнить, для чего тебе всё это.
– А для чего мне это всё?
– Да кто ж его знает? – снова пожал плечами крановщик. – Ритуалы по эту сторону придуманы. А с того света ещё ничего ни разу не подтвердили. Хоть бы одно сообщение кто заслал, что нервирует их, когда не так крестишься! Нужен ли колокольный звон? Сколько елея нужно? Граммовка точная должна быть! А мы что? На глаз всё делаем, по ощущениям. И нам пиздец как важно, по часовой ты вокруг алтаря ходишь стрелке или против часовой. Это если вообще в глаза тот алтарь видел и хоть один куплет из молитвы знаешь, а не строчку. Знаешь ведь? Или как таблицу умножения запомнил, так и хватит?
Боря покачал головой. На третьей строчке уже сбился.
Тут Стасян посмотрел пристально-пристально. И глаза как локаторы стали:
– Это ладно, если тебе ещё второй шанс дадут и ранее христианство право окажется с его перерождением. Тогда если всю жизнь прожил сусликом, то есть ещё шанс снова стать человеком. А если позднее, реформированное право окажется, что тогда будешь делать? В аду или раю до скончания времён мариноваться? Ты, Боря, так не шути. Подстраховаться надо. Ты ещё скажи, что двумя перстами креститься собрался!
– А это запрещено? – на всякий случай уточнил Боря.
– А если двумя перстами надо креститься, а не тремя, тогда вообще страшно подумать, что произойдёт. Может и солнце на западе встать! – ужаснулся Стасян и тут же тремя перекрестился и чётко, как надо. – Но это уже раскольники так рискуют! Староверы.
– А староверы разве не православные? – докапывался сантехник до истины.
– Православные, но уже не те, которые нужны, – как мог, отбивался крановщик. –
Они же посолонь ходят, а не противопосолонь. Ну или наоборот, я уже не помню. Но куда-то точно ходят. Хотя живут в основном в лесу, обособлено. Ну чисто мормоны.
– А это ещё кто?
– А это которые вообще не наши, но ещё и с бородами, – точно знал Стасян. – А староверы только двумя пальцами крестом себя осеняют, а не тремя, как мы. А это ещё хуже язычников и тех, кто кровь младенцев пьёт на завтрак. Пусть некоторые и называют таких капиталистами. И вообще, Боря, католики только в 1992 году признали, что Земля круглая и вертится вокруг Солнца.
– А мы когда? – уточнил Боря.
– А мы вообще подобного вопроса на повестку не ставили, – припомнил Стасян. – Что мы, больные какие? У нас же и среди плоскоземельщиков немало верующих. Зря люди воду перед телевизором заряжают, что ли? Или на картах гадают? Пусть верят во что хотят, если верят хоть время от времени и в то, что надо. Всё равно с этой планеты никуда не денутся без крестного знамени. Мы Боря, лучше дважды перестрахуемся. И если в космос снова полетим, то только с молитвой. Лишним не будет и через плечо поплеваться. Всё это в сумме и называется – многогранная, загадочная русская душа.
Тогда Боря вспотевший лоб потёр. Продышался и сказал:
– Ты по-простому скажи. Это что, мы к раскольникам пришли? Сектантам? Культистам? Кому?
– Да не раскольники это! – возмутился Стасян, держась за голову, которая и у него закипала. – Просто христианство впитало в себя всё, что плохо лежало. Кресты как солнечный знак, маковку как символ рода у столбов языческих, колокола из буддизма, что уже тысячи лет звенели, ну и у индуистов немало набрали. Благовония, речитатив тот же. Но больше всего, конечно, взяли у иудаизма. Символ единобожия, например. Только евреи своего Яхве не изображают, а мы – пожалуйста. Иконопись называется. За неё нас католики и не любят. А ещё они предпочли целибат.