Тотальное одиночество
Шрифт:
– Мик! Добрый вечер, Алиса!
– Я корреспондент… – начала я. Он ослепительно улыбнулся, опустил голову. Потом посмотрел на меня исподлобья.
– Я знаю. Красивые туфли!
Я совершенно растерялась, не могла никак взять себя в руки и сказать что-то внятное.
– Может, немного вина? – спросил он.
– Пожалуй…
Художник подошел к стене, и словно из воздуха появились два бокала. Он подал мне один и сел в кресло напротив. Я сделала глоток. Вкус вина был необычным, очень мягким и в то же время согревающим.
– Я хочу взять у вас интервью, – начала я. – Можно я включу диктофон?
– Как
– Расскажите о себе, – попросила я.
Он забавно поднял одну бровь.
– И это все, на что вы способны?
– Но так начинается большинство интервью, – промямлила я.
– Что интересует вас лично? – спросил он.
– Кто вы? – выпалила я. Он засмеялся.
– Ну вот, это уже что-то! Я – Микерин, художник. Я все, и я ничто.
– Творческим людям свойственно напускать мистицизма и загадочности. Так их произведения становятся более ценными. Это обычный ход, – дерзко сказала я.
– Именно, – согласился он и, сделав глоток, пристально посмотрел на меня. Его взгляд обжигал и казался мне до боли знакомым.
– Откуда вы родом? Где учились? – спросила я.
– Я не учился изобразительному искусству. Я – самоучка. Но при этом у меня была хорошая школа.
– Как ваше настоящее имя?
– Почему вы решили, что мое имя ненастоящее?
– У меня есть свои каналы, и я не нашла никого с именем Микерин. Разве что египетского фараона! – заявила я.
– Но, как я понимаю, на фараона я не тяну? – пошутил мужчина. А я подумала, что как раз на фараона он и похож. Черные глаза, пронзительный взгляд, дерзкая ухмылка на красивых губах, волевой подбородок. Настоящий фараон!
– Если я напишу об этом в своей статье, то, боюсь, она станет последней в моей журналистской карьере, – сказала я. Он расхохотался.
– А вы забавная. Я и забыл.
– Забыли что? – не поняла я. Он прикрыл кулаком рот, словно жалея, что сказал лишнего.
– Расскажите о своей выставке. О чем она? – спросила я.
– О нас! О человечестве. О том, где мы находимся и куда идем, – ответил Мик.
– Вы знаете, где мы и куда идем?
– Есть старинная индийская легенда о боге Брахме. Он был совершенно одинок в своем мире. Ничего не существовало, и он очень скучал. Брахме захотелось развлечений, игр, общения. Но играть было не с кем. Тогда он создал прекрасную богиню Майю, просто для развлечения. Когда Майя возникла и Брахма объяснил ей смысл ее существования, она сказала: «Хорошо, давай поиграем в самую увлекательную игру, только ты будешь делать то, что я скажу». Брахма согласился и, последовав указаниям Майи, создал Вселенную. Он сотворил Солнце и звезды, Луну и планеты. Затем он создал на Земле жизнь: животных, океаны, атмосферу и все остальное.
Майя сказала: «Как прекрасен созданный тобой иллюзорный мир! А теперь я хочу, чтобы ты создал существо настолько умное, чтобы оно смогло оценить красоту твоего творения». И Брахма сотворил людей.
Когда работа была завершена, он спросил Майю, скоро ли начнется игра.
«Прямо сейчас», – ответила она, схватила Брахму, рассекла на миллионы крошечных кусочков, вложила по одному в каждого человека и сказала: «Игра началась! Я буду пытаться заставить тебя забыть, кто ты, а ты попробуй снова себя найти!»
Майя сотворила сон, и Брахма до сих пор, до дня сегодняшнего, пытается вспомнить, кто он на самом деле. Брахма здесь, внутри нас, а Майя не дает ему выйти из забытья.
– Но ведь должен быть какой-то выход? – спросила я, пораженная новой подсказкой об иллюзорности мира. Микерин грустно улыбнулся.
– Конечно! Ведь есть еще Бог-Абсолют, и он видит, как Майя издевается над его сыном. Поэтому он воплощается в телах простых людей и пробуждает их. И мы снова на короткий миг становимся Брахмой и вспоминаем о своей божественности, – сказал он.
– На короткий миг? А что потом? Мы опять погружаемся в иллюзию?
– Да. Ведь Брахма не может найти свои другие кусочки.
– О нет, мне нужна какая-то надежда! Так нельзя! – воскликнула я, готовая разрыдаться от безысходности. Художник поднялся и быстро пересек комнату, оказавшись рядом со мной. Его лицо было совсем близко, и глаза сияли, подобно солнцу.
– Когда мы просыпаемся и начинаем искать свои частички, мы постигаем хитрость Майи. Мы пробуждаем других людей и соединяемся. Чем дольше нам удается бодрствовать, тем слабее становится иллюзия. Когда мы соберем все свои частички, мы выйдем из игры! – горячо проговорил он.
Неожиданно раздался стук в дверь, в комнату вошла девушка-помощница.
– Пора начинать, – сказала она.
– Что начинать? – не поняла я.
– Шоу, – улыбнулся Микерин и подмигнул мне.
– Разве это еще не все?
Художник с девушкой переглянулись и засмеялись.
– Прошу! – сказал мужчина, приглашая меня выйти в зал.
Там уже не было кромешной темноты. Все было залито голубым неоновым светом. Стены были украшены барельефами с фигурами людей. Заиграла музыка, и фигуры ожили. Они начали плавно двигаться и перемещаться. Это было потрясающе. Музыка становилась все быстрее, и люди начали меняться. Движения их становились все более резкими. Чем агрессивнее и громче становилась музыка, тем неприятнее было смотреть на людей. Они превращались в животных, со злобным выражением лиц и звериным оскалом, предавались чревоугодию, пьянству и разврату. Это было ужасно! Я не могла больше выносить этих картин и закрыла глаза. Мне показалось, что наш мир катится в бездну и Брахма никогда не станет больше целостным. В этот момент я почувствовала прикосновение руки. Я открыла глаза, Микерин стоял рядом. Он наклонился ко мне и прошептал: «Выход есть!»
Неожиданно над нашими головами вспыхнул свет, и я увидела хрустальные сферы. Они начали мерцать разными цветами. Гул нарастал, люди-барельефы корчились в своем неистовстве. Хрустальные сферы дрожали. И вдруг раздался оглушительный звон, сферы взорвались и миллионом сверкающих осколков посыпались на пол. Гости ахнули и присели, закрывая голову руками. Я тоже инстинктивно сделала так же. Но Микерин опять прошептал: «Это всего лишь голограмма».
А над нашими головами в этот момент засияла радуга. Люди на барельефах замерли и стали смотреть наверх. Их лица стали спокойными и одухотворенными. Они смеялись и обнимались. Радуга продолжала сиять, а под ней материализовывался величественный изумрудный город.