Товарищ император
Шрифт:
Дрожь и волнение проходят. Возникает нетерпение. «Ну, где же?» Впереди и на флангах корабли поддержки. Сто пудов, что так же ждут, когда наконец все начнется. Но в ответ тишина. Обманчивая тишина. Никаких целей на экранах радаров, никаких сигналов излучений на радиопеленгаторах. Где противник? … Колонна десантных кораблей втягивалась в узкое горло фьорда…
– Каплей! Ты, мля, ничего не перепутал? Что это за х…ня? Где НАТО …ьи их мать? Где эти Туры Хейердалы, мля? Может мы не в ту щель залезли? – гнев полковника Бахметьева, командовавшего десантом, не знал границ
Капитан-лейтенант Седых беспомощно завертел головой по сторонам, пытаясь найти взглядом хоть что-нибудь, подтверждающее его правоту. Ничего. Точнее… Как бы это сказать. Вот, например, островок справа. Копия
– Я так думаю, Петр Иванович, – прервал свое молчание Седых, – что противник применил какое-то новое оружие, но оно сработало не совсем так, как нужно…
– Какое, нах, новое оружие? Что за млять нужно-не нужно, ты, мля, каплей не целка на 23 февраля! – продолжил свой крик полковник Бахметьев.
– Любой фьорд Норвегии такого размера должен быть обитаем. Здесь же – даже мусора нет. Нетронутая природа – ни бутылок от туристов, ни хабариков. Такого не может быть. Но оно есть. Значит, противник применил оружие, уничтожающее ВСЕ, что создано человеком, включая самих людей. Именно поэтому – Седых описал в воздухе широкую дугу рукой, – ЗДЕСЬ ничего нет. Они, как я думаю, должны были ударить по Североморску или Мурманску, но из-за чего-то промахнулись и ударили по своим…
Полковник бывший до того пунцовым, вдруг побледнел, как январский снег:
– ВСЕ – это как?
– Я думаю, что это НОВЫЙ вид оружия. Что-то вроде того, что происходило в Бермудском треугольнике. Как и на каких принципах работает – не знаю. Но работает – результат вы видите. Другого объяснения у меня пока нет….
– И что теперь делать?
– Доложить в штаб о занятии плацдарма и этих странностях, подчеркнув то, что даже бытового мусора в округе нет. Пусть там голову ломают. А пока они ломают – можно покормить личный состав…
– Голова! – уже уважительно отозвался полковник о флотском офицере, и начал раздавать указания подчиненным….
* * * «Мчались танки прямо к Киркенесу, Наступала русская броня, И бежала в страхе НАТО стая, Под напором стали и огня…»
«КШМ» командира полка уютно порыкивал дизелем. Несмотря на узкую дорогу, идти на штурм было… было… неожиданно для себя подполковник Вострецов поймал себя на мысли, что ему – приятно. Наконец-то кончились годы унижения. Мурманский край – морской. И ощущать, несмотря на высокое звание и не менее значительную должность, себя второсортным, приходилось постоянно. Вся слава, почёт и уважение с незапамятных времён принадлежали морякам, а на сухопутных военных смотрели как на нечто этакое. Некондиционное. Да и то – даже форма у моряков была намного красивей. И кому какое дело, что этот офицер знающий и умеющий человек? Крыса сухопутная! Одно слово. То ли дело солёный ветер в лицо, и шквал в открытом море! Романтика! А тут… Зелёный, короче. Ну, ничего! Сейчас он докажет всем этим золотопогонникам, что значит настоящий боевой командир танкового полка!
– Командирам батальонов, доложить обстановку!
– Первый, это Второй – отставших нет, идём по графику!
– Третий, всё в норме!
– Это Сухоруков! Коробочки на ходу!
Комбат – один в своём репертуаре. Парнишка успел повоевать в Анголе, получил дуру в борт, чудом выжил, и теперь, заимев орден «Боевого Красного Знамени», задирает нос. Да, пусть Вострецов не воевал. Но его пятнадцать лет за рычагами что-то тоже значат. Во всяком случае, на последних сборах командиров полков под Питером, его решение тактической задачи признали лучшим. Бросил взгляд на уютно мерцающие фосфором часы на приборной панели – ещё почти сорок минут. По идее, янки и норги должны бы начать противодействие. Где их авиация? Не поверю, что проспали, или понадеялись на ядерный удар, который испепелит советскую землю. Значит, что-то вообще непонятное. Может, не рассчитали, и вместо Мурманска ракеты легли на них самих? Но это вряд ли! Иначе бы нас предупредили. Да и полковой химик помалкивает… Но, бережёного Бог бережёт. Подпол склонился к капитану с «подсолнухами» на чёрных петлицах:
– Петрович! У тебя орлы ничего не прошляпили? Тот бросил понимающий взгляд, затем толкнул ногой под лавкой:
– Связист! СВЯЗИСТ!!! Оттуда донёсся жалобный голос сержанта – радиста:
– Слушаю, товарищ капитан!
– Поччему зелёный?! Блевать охота?! Сейчас «синеглазку» под нос суну – живо в себя придёшь! Связь мне! С «РХ»!
– Сию секунду, товарищ капитан! Через минуту высунулась дрожащая рука:
– Есть связь, товарищ капитан!
Чупахин прижал ларингофоны к горлу, что-то забормотал. Через грохот дизеля было не разобрать слов, но его глаза просияли, склонился к командиру:
– Разведчики докладывают, что радиационная и химическая обстановка в норме.
– Это – хорошо, но всё же… Пусть ещё пошарят, мало ли чего!
… Полк разворачивался в линию, насколько это было возможно в стеснённой сопками и камнями долине. Вот одна «пятьдесят четвёрка» вдруг резко развернулась – лопнул палец на некстати подвернувшемся булыжнике. Машину крутануло, она дёрнула сорванной со стопора башней, а вернее, командир танка скорее всего про это забыл, и загребла стволом землю. Первая потеря…
– Начштаб! Отменить развёртывание! Плюй на все уставы! Идём колонной!
По макетам и фотографиям со спутников и разведывательных самолётов окрестности цели подпол знал, как «Отче наш». Ещё два километра, боевые машины минуют перевал, и дорога пойдёт вниз. Там, в долине фиорда расстилается город Киркенес, и НАТОвская база. Тогда то и начнётся потеха. Взглянул на свои руки – да, он рискует. Если янки поставили в узком проходе хотя бы пару орудий, или, тем паче, свои танки – будет мясорубка. Всех пожгут… Но почему же они не начинают? Подпускают ближе?! Не верю! Что-то тут не то! Приник к перископу, с ужасом ожидая там, впереди, полыхнёт короткая злая вспышка… Да что за чёрт?!! А где асфальт то? Насколько Вострецов помнил – к городу вела отличная дорога с твёрдым покрытием. А сейчас – какая-то узкая грунтовка с выступающими то тут, то там, булиганами. А вот и перевал… Первый «Т-54», чуть качнувшись, уже исчезал за скатом дороги, следом, изрыгая клубы чёрного дыма из выхлопных отверстий, грёб траками второй… Внезапно комполка почувствовал, как его потеребили за сапог:
– Товарищ командир, вас на связь! Воткнулся в линию:
– Вострецов!
От неожиданности и прихлынувшего андреналина даже забыл про все кодовые таблицы:
– Полковник! Это комбат – два! Слушай, Николаич! А ГДЕ ГОРОД ТО?!
– ЧТО?!!
От неожиданности Вострецов потерял дар речи. Танки полка один за другим скрывались из виду, наконец, и его «КШМ» натужно рыча, буквально выпрыгнула на гребень. Он жадно приник к перископу, и ахнул – на месте довольно большого, по северным, разумеется, меркам, города стояло несколько длинных, едва торчащих из земли, покрытых дерновыми крышами длинных домиков. Возле одного из них виднелась одетая в непонятно во что фигура с дымящейся трубкой в зубах. Впрочем, стояла она недолго – через несколько мгновений возле неё затормозил «шестидесятый» приданного полку мотострелкового батальона, наспех сформированного из соседского стройбата. И вывалившиеся оттуда рассвирепевшие бойцы, которых взбесил сам факт начала войны, на который наложилась четырёхчасовая тряска в железной коробке, а так же осознание того, что «дембель» не просто в опасности, а в ох…..ой опасности из-за этих вот п…., х…., и так далее (вырезано цензурой). В следующее мгновение окованный сталью приклад заржавевшего в пирамиде карабина заставил норвежца выплюнуть половину челюсти, второй из бойцов с хаканьем треснул бедолагу сапогом в поддых, а третий смачно засветил в ухо.