Трагедия 22 июня: блицкриг или измена?
Шрифт:
Чего-то убавили, чего-то прибавили и — на тебе, ничего не желающее знать и выяснять, но якобы просвещенное демократическое мнение», новую фальшивку про нехорошего Сталина!
Вот, собственно говоря, и ответ, в частности, на вопрос, почему якобы имевшие место советско-германские тайные переговоры между представителями разведок обеих сторон и «произошли» в начале 1942 г. и именно в г. Мценске!
История пленения генерал-майора А. Г. Самохина оставляет отчетливо двойственное впечатление.
Во-первых, из-за того, что разнятся в деталях версии истории его пленения. Например, в изложении военного историка Виктора Александровича Миркискина она звучит так. «На пути к новому месту службы его самолет приземлился в оккупированном немцами Мценске вместо Ельца» [939] .
В свою очередь, авторы обширного справочника «Россия в лицах. ГРУ. Дела и люди» и вовсе пошли странным путем. На одной странице они указывают, что Самохин «… из-за ошибки пилота попал в плен к немцам» [940] . Казалось бы, однозначная версия… Однако через двести страниц после этого утверждения те же авторы, очевидно, не моргнув глазом, сообщают, что Самохин «…вылетел в Елец, но летчик потерял ориентировку, и самолет был подбит над расположением немцев. Самохин был пленен» [941] .
939
НВО. 2004. № 16. С. 97.
940
ГРУ. Дела и люди. М., 2003. С 296.
941
Там же.
А теперь не сочтите за труд согласиться, естественно, по здравом размышлении, что просто приземлиться не там, где надо, — это одно, по ошибке пилота приземлиться не там, где следовало бы, — другое, но совсем иное — совершить вынужденную, аварийную посадку из-за того, что самолет был подбит, так как летчик сбился с курса.
Едва ли наличие трех версий способствует установлению истины. Да и, откровенно говоря, трудно поверить в то, что при посадке, например днем, летчики не заметили, что садятся-то они на немецкий аэродром: как минимум, пара-тройка самолетов на аэродроме стояли, а намалеванные на них кресты люфтваффе были хорошо видны издалека. К весне 1942 г. наши летчики вдоволь нагляделись на них. Так что в отношении первых двух версий немедленно возникает вопрос; почему летчики, которые не могли не заметить, что садятся на гитлеровский аэродром, не попытались развернуться и улететь подальше от немцев?!
Единственное, что могло бы снять этот вопрос, — это факт ночного полета. Но в этом случае непременно вмешается иное обстоятельство. Дело в том, что в годы войны перелеты командующих армиями и фронтами осуществлялись в сопровождении, как правило, минимум звена истребителей, т е. трех самолетов-истребителей. Тем более, если этот полет осуществлялся из Москвы да еще и с документами Ставки (если верить этим версиям). Мера, это и так понятно, далеко не лишняя, тем более на войне.
Тогда спрашивается, каким же образом истребители допустили такое? Еще более острым этот вопрос становится для третьей версии: как могло случиться, что наши истребители, а ведь это же боевые летчики, допустили, чтобы пилот подопечного самолета хрен знает куда полетел да к тому же еще и оказался подбит над занятой немцами территорией?! Нет, что-то тут не то с этими версиями…
Во-вторых, как уже после войны утверждал бывший начальник штаба 48-й армии, впоследствии Маршал Советского Союза Сергей Семенович Бирюзов, «немцы захватили тогда кроме самого Самохина документы советского планирования на летнюю (1942 г.) наступательную кампанию, что позволило им своевременно предпринять контрмеры» [942] . В 1964 г. Бирюзов погиб в странной авиакатастрофе во время визита в Югославию.
Авторы упомянутого выше справочника о ГРУ утверждают примерно тоже самое — что «противник овладел оперативной картой и директивой СВГК» [943] .
942
НВО. 2004. № 16.
943
ГРУ.
Если принять на веру эти две версии, то, исключив более или менее оправданное нахождение при Самохине оперативной карты, немедленно упремся в удручающий вопрос почему у вновь назначенного командующего всего лишь армией на руках оказались по определению особо секретные документы — директива Ставки Верховного Главнокомандующего и документы советского военного планирования на летнюю кампанию 1942 г.?! Ведь принципиально-то директивы Ставки адресовались командующим направлениями и фронтами. Но не армий же!
А у Самохина не просто директива Ставки, а «документы советского планирования на летнюю (1942 г) кампанию»! Мягко выражаясь, это же не его уровень, чтобы, как поется в известной песне, «знать за всю Одессу»!?
Да и Верховный Главнокомандующий И. В. Сталин был отнюдь не столь уж прост, чтобы таким макаром пересылать свои директивы. В годы войны чрезвычайно жестко соблюдались правила секретной переписки, тем более между СВГК и фронтами, армиями и т. д. И без того всегда секретная фельдъегерская служба осуществляла перевозки секретных документов между Ставкой и фронтами под особой вооруженной охраной НКВД (с 1943 г. — Смерша).
Однако самое удручающее начинается при попытке дать ответ на поставленный выше вопрос в зависимости от версии пленения Самохина.
Диапазон ответов действительно удручающе неприятен из-за своей широты: от неизбежных подозрений, что тем самым проводилась (кем и с какой целью?) какая-то военно-разведывательная операция — право на это дает богатая подобными примерами история изощреннейшего противоборства разведок в двух мировых войнах ХХ в., — по преступной халатности (не исключая и варианта игры под нее), что, к сожалению, и тогда было отнюдь не редкостью…
Ну так и в самом деле, если, например, предположить наиболее безобидный вариант, т. е. что летчик действительно сбился с курса, вследствие чего попал в зону досягаемости средств немецкой ПВО (а что в это время делали истребители прикрытия?), был подбит и в результате вынужден был произвести аварийную посадку на вражеском аэродроме (пускай даже и под принуждением истребителей люфваффе, что, естественно, резко обостряет указанный выше вопрос в отношении наших «соколов»), то какого же спрашивается,… профессиональный разведчик, командующий армией и пальцем-то не пошевелил, чтобы уничтожить особо секретные документы Ставки?! Ну ведь не чемодан же с документами у него был на руках? Всего-то пакет да карта…
Под какую категорию халатности (да и халатности ли вообще) прикажете отнести этот вариант?
Сомнения же в том, что халатность ли то была вообще, к сожалению, укрепляют следующие факты.
В 2005 г. из печати вышла очень интересная книга В. Лота «Секретный фронт Генерального штаба. Разведка: открытые материалы» 410-я и 411-я страницы посвящены судьбе генерала А. Г. Самохина. Уж и не знаю, как такое могло случиться — ведь, судя по всему, В Лота — очень хорошо осведомленный в истории военной разведки автор, — но с первых же строк, посвященных судьбе А. Г. Самохина, уважаемый коллега прямиком вводит в оторопь. В. Лота указывает, что перед назначением в середине апреля 1942 г. на должность командующего 42-й армией Самохин занимал пост начальника Информационного отдела ГРУ — помощника начальника ГРУ, и тут же добавляет, что находился на службе в военной разведке всего около двух месяцев! Но это полный нонсенс! Самохин еще до войны проходил службу в военной разведке и являлся резидентом ГРУ в Белграде. Да и новичков на такие посты в ГРУ никогда не назначали: центральный аппарат такого солидного ведомства, как советская военная разведка, — это же не контора по продаже мороженого, чтобы запросто так новичка поставить на должность начальника Информационного отдела ГРУ — помощника главы ГРУ.