Трагедия в море

Примечание: для достоверности флотского быта, в рассказе использовались ненормативная лексика, «соленые» морские словечки, «крепкие» выражения, и вульгаризмы.

Предисловие

Судно уже третий день, как вышло из С. Петербурга, направляясь в английский порт Гуль в Северном море. Дул сильный северо-западный ветер и судно сильно качало. Мелкие капли дождя резали лицо. Дождь и водяная пыль с гребешков волн смешивались и еще больше ухудшали видимость. Судно шло с включенными прожекторами,

но лучи прожекторов освещали штормовое море только на несколько десятков метров. В лучах прожектора было видно, как огромные волны ударяют в нос судна, и оно зарывается в волну, содрогаясь от напряжения, и винты, выскакивая из воды, начинают бешено крутиться. Волна перекатывалась через палубу, и судно становилось похожим на подлодку в надводном положении. Было около 8ми часов утра, приближался рассвет. На судне начинался обычный рабочий день, с его рутиной и каждодневными, наскучившими обязанностями. Рабочий день большинства членов экипажа разбит на вахты: 4 часа через 8 часов, каждый день, без выходных и праздников, в течение нескольких месяцев. Все выходные и праздничные дни плюсуются к отпуску. И только у боцмана и кокши* обычный рабочий день. О кокше нужно сказать отдельно. Команда судна состояла из 16 мужчин и только одной женщины. Не говоря уже о тяжелой физической работе, женщине еще труднее морально, от отсутствия собеседниц и подруг. Ей некуда выплеснуть свои эмоции, не с кем посудачить о своих женских делах. Одиночество и накопившиеся эмоции иногда толкают их на необдуманные поступки. Да и физически им труднее переносить тяжелую судовую работу и изнуряющую, иногда длительную качку. Часто кокши ищут на судне интимного друга, и не только для плотских утех, но, и чтобы поплакаться в жилетку, уткнувшись в мужское плечо. Кокшу звали – Наташка. Молодая женщина из небольшого Российского городка, она была очень привлекательна в сексуальном плане и проста в общении. У нее была хорошая фигура, которую она не скрывала, а наоборот старалась подчеркнуть свои прелести. После нескольких месяцев работы на судне, любая даже невзрачная женщина, кажется симпатичной, а симпатичная – просто красавицей. Общаясь с Наташкой, появлялось ощущение ее доступности. Она не избегала запретных тем, и говорила о них легко и просто, как о чем-то само собой разумеющимся. Она могла зайти в сауну, когда там мылись мужики, просто поговорить, могла, проходя мимо по коридору, прихватить кого-либо за «причинное место», мило улыбнувшись. Наташка была не обременена нравственными принципами, но имела привлекательную внешность, чем умело пользовалась. Она была грубовата в выражениях и не разборчива в отношениях, и все равно моряки старались добиться ее расположения.

* – судовой повар

Глава №1

В кают-компании горел свет, а на накрытых столах стояли нарезанный хлеб и брусочки сливочного масла. Отдельно на подносе стояли пустые кружки. В кружках позванивали чайные ложечки. Все это стояло на столах, застеленных влажными полотенцами, чтобы, во время сильной качки, посуда не «слетела» на пол.

«Наташка, открывай амбразуру*, давай горячее», – громко сказал боцман, входя в кают-компанию. В кают-компании уже сидел мрачный и неразговорчивый 2-ой механик. Он уже несколько дней не разговаривал с кокшей, из-за неприятного инцидента: как-то утром, во время завтрака, он раздраженно сказал Наташке:

«Что ты нас кормишь одной «картечью»**? лень задницу оторвать от стула, приготовить что-нибудь нормальное?».

«Жри, что дают», – грубо ответила не выспавшаяся кокша. И еле увернулась от кружки с кипятком.

«Заткнись подстилка старпомовская». Наташка ударилась в слезы, и побежала жаловаться капитану. Через полчаса капитан вызвал 2-го механика к себе. От капитана 2-ой механик вышел злой и молча ушел в свою каюту. С тех пор они с кокшей не разговаривали, принципиально игнорируя друг друга. Кают-компания постепенно заполнялась заступающей вахтой.

«Эй, Наталья, что у тебя на горячее?» – стукнул в окошко раздачи боцман, но на камбузе было тихо.

«Наверно всю ночь со старпомом кувыркалась, а теперь дрыхнет», – сказал кто-то из команды.

«Жека, стукни кокше в дверь, совсем оборзела», – обращаясь к молодому матросу, сказал боцман.

«Думает, если спит со старпомом, то ей все можно», – негромко, но отчетливо процедил 2-ой механик. Вообще Наташку многие недолюбливали, хоть иногда и пытались добиться ее благосклонности. Все знали, что Наташка живет со старпомом, и многие побаивались с ней ссориться. Но, если бы только с ним одним. Она была не очень-то разборчива в связях, и могла одновременно оказывать интимные знаки внимания другим членам экипажа. Кажется, ей даже доставляло удовольствие сталкивать лбами молодых мужиков и смотреть, как они ревнуют к ней друг друга. Кто-то из команды пошел искать кокшу, но Наташки нигде не было: ни в ее каюте, ни в кладовке, ни в каюте старпома. Постепенно, заступающая вахта, раздраженно ругаясь, разбрелась по рабочим местам. Время шло, но кокша на камбузе так и не появлялась. До обеда было еще часа 3, но посуда в кают-компании стояла неубранная, и на камбузе было по-прежнему тихо. Не было слышно ни плеска воды, ни звона ложек, ни звука передвигаемых на плите кастрюль, таких обычных звуков при приготовлении обеда. Боцман несколько раз заглядывал на камбуз, но Наташки нигде не было. Кокша пропала.

Конец ознакомительного фрагмента.