Трамп и эпоха постправды
Шрифт:
Широко признано утверждение, что постмодернизм как философия сегодня мертв. Появляется множество книг, посвященных вопросу «что же дальше?» (пока нельзя назвать явного победителя, однако общая тенденция состоит в стремлении к более эволюционным и системным – интегральным – воззрениям). Но в академической среде и университетах постмодернизм мучительно и медленно умирает, так что большинство преподавателей гуманитарных наук до сих пор обучают какой-то из форм постмодернизма и его аперспективного безумия, даже если сами глубоко сомневаются в этих идеях.
О многом говорит тот факт, что практически все основные модели, исследующие развитие, указывают: после стадии, в целом известной как плюралистическая, или постмодерновая, идут по меньшей мере одна-две стадии, которым даются разные названия: «интегрированная», «системная», «интегральная» или что-то в этом духе. Во всех случаях речь идет о преодолении ограничений коллапсировавшего плюрализма путем
Итак, постмодернизм, будучи широко распространенным передовым воззрением, скатился к крайним формам (в которых, например, считается, что все знание не просто зависит от контекста, но только и состоит в изменчивости контекстов; оно не просто сосоздается во взаимодействии познающего и различных внутренних и скрытно существующих свойств познаваемого, но есть лишь сфабрикованная социальная конструкция, движимая стремлением к власти). Когда позиция, гласящая, что каждый индивидуум имеет право выбирать свои ценности (пока таковые не наносят вред другим людям), скатывается к позиции, что, дескать, из этого вытекает, будто нет ничего универсального (или общезначимого) в каких-либо ценностях, это прямиком ведет к аксиологическому нигилизму – вере в то, что нигде не существует каких-либо убедительных и подлинных ценностей в принципе. И если всякая истина есть лишь культурный вымысел, то никакой истины не существует вовсе. Это уже эпистемический и онтический нигилизм. А если нет каких-либо обязующих морально-нравственных норм, то мы наблюдаем лишь нормативный нигилизм. Так и возводился дворец нигилизма на нигилизме до самого небосвода: мол, «нет никакой глубины, есть лишь поверхность, поверхность, поверхность». Наконец, если не существует каких-либо обязующих принципов индивидуального поведения, индивидуум отвечает лишь перед собственными самопотворствующими желаниями и устремлениями, а это типичный нарциссизм. Вот почему большинство влиятельных элит постмодернизма пришли к принятию (открытому или тайному) этого дуэта, составляющего самую суть постмодернистского ада: нигилизма и нарциссизма. Или, для краткости, аперспективного безумия. Такова культура постправды.
Появилось множество реакций на это явление. Поскольку постмодернизм являлся общим, фоновым, морфогенетическим, передовым полем, в обществе было мало сфер, на которые бы он напрямую не повлиял. В данном обзоре мы коснемся многих из них. Однако в основе всех этих реакций в качестве главнейшей движущей силы лежал тот факт, что передовой край эволюции перестал справляться со своей задачей, – причем эта дисфункция проявлялась ужасающе очевидным образом и на регулярной основе. Когда передовой край не имеет ни малейшего представления, куда он направляется, естественно, он утрачивает любые ориентиры. Когда ни одно из направлений движения не истинно (ведь истины нет), невозможно отдать предпочтение какому-либо направлению, в итоге ни одно из них и не выбирается. И весь процесс тормозит с громким скрежетом, застревая и схлопываясь.
Нигилизм и нарциссизм – не те ценности, на основе которых может оперировать какой-либо передовой край. И если он ими инфицирован, он попросту прекращает функционировать. Пропитанный аперспективным безумием, он вязнет и запускает серию регрессивных движений в попытке вернуться к времени и конфигурации, когда он, по сути, оперировал адекватно и был подлинно передовым. Эта регрессия стала одним из основополагающих факторов, которые, как мы видим, сегодня действуют по всему миру. А первичной и центральной причиной всего этого оказалась неспособность передового края – зеленой волны – проявить какое-либо лидерство. Нигилизм и нарциссизм приводят к эволюционной пробке. Обращение вспять – необходимое действие по саморегуляции, когда эволюционный поток пытается сделать шаг назад, чтобы произвести переоценку и реконфигурироваться. Это движение часто включает разные степени временной регрессии, или возвращения назад по своим следам, в поиске точки, когда коллапс зарождался, чтобы оттуда начать процесс реконфигурации.
Эволюционные биологи в целом склонны отрицать, что эволюции свойственны какая-либо направленность или телеологические силы. Они считают ее случайной последовательностью событий и слепым действием естественного отбора. Однако такой взгляд – всего лишь рудимент, унаследованный от редукционистского научного материализма XIX века. В нем упускаются из виду более современные научные концепции, начиная с открытий бельгийского
Однако именно это образование порядка из хаоса – слабое место зеленого передового края. Если он в чем и преуспел, так это в произведении еще большего хаоса из хаоса. Начнем с того, что у него вообще не было ни малейшего представления о том, что же значит настоящий порядок; все подобные метанарративы всецело и агрессивно деконструировались. Если ничто не может считаться истинным, то и истинный порядок невозможен, а потому не может быть и какого-либо предпочтительного пути вперед. Стало быть, когда передовой край эволюции схлопнулся в перформативном противоречии, потеряв себя в аперспективном безумии, сама эволюция на время застопорилась и начала совершать различные движения, в том числе и регрессивное отступление вспять, дабы найти более надежное место, из которого снова мог бы начаться процесс подлинной самоорганизации.
Какие предшествующие стадии доступны для подобной регрессии? Чтобы ответить на этот вопрос, нужно кратко описать имеющийся на сегодня спектр стадий развития. Предлагаемый ниже обзор – результат метаанализа более сотни различных моделей развития; в нем обобщены наиболее распространенные свойства, присущие им всем (см. книгу «Интегральная психология» [6] ).
Те из читателей, кто уже знаком с интегральной метатеорией, могут пролистать последующие страницы или же прочесть их, чтобы освежить свои знания. Тем же, для кого эта концепция в новинку, советую рассматривать ее как краткое введение в одно из самых глубоких и судьбоносных открытий XX века, повсеместно признанное экспертами, в полной мере изучившими невообразимое количество данных, поддерживающих утверждения данной дисциплины.
6
Уилбер К. Интегральная психология. Сознание, дух, психология, терапия. М.: АСТ, 2004.
По мере чтения вы можете обратить внимание на то, что описываемые стадии развития доступны и вам. Более того – они активны в вас прямо сейчас. Это не просто академический обзор, а реальный процесс самоисследования!
Итак, рассмотрим существующие стадии.
Глава 2. Постоянно раздвигающаяся лестница
Самые ранние стадии человеческого развития обобщенно обозначаются термином «стадии эгоцентризма». Ведь индивидуум на этом этапе еще не способен принимать на себя роль другого, смотреть на мир чужими глазами, ставить себя на место другого. Самые ранние человеческие общества (здесь речь о первобытных народах, реально живших полмиллиона лет назад, а не обществах аборигенов в том виде, в котором они существуют в современном мире: они все это время тоже эволюционировали) имели племенное устройство (им был свойственен племенной эгоцентризм), причем их «экологическая пропускная способность» включала около 40 человек. Мыслительные процессы обычно были пронизаны фантазией (дооперационным мышлением); такие исследователи, как немецкий культурный философ Жан Гебсер, часто называли эту форму мышления магической (как в случае с традицией вуду, последователи которой делают куклу, олицетворяющую реального человека, и прокалывают ее иглами, веря, что это нанесет магический вред реальному человеку; или, например, исполняя танец дождя, люди верят, что прольется дождь).
Когда какое-то племя сталкивалось с другим – что во многих регионах поначалу было большой редкостью, – его членам было неясно, как взаимодействовать с чужаками. Ведь основной формой понятных в те времена взаимоотношений были отношения на базе кровных уз или родственных связей, а иное племя, разумеется, не состояло с ними в кровной связи. Это обычно приводило к войне или порабощению членов другого племени (около 15 % древних племен практиковало рабовладение). Недавние исследования показали, что военные действия между нашими далекими предками были весьма распространены. Так были опровергнуты популярные романтические взгляды на жизнь доисторических племен.