Трамвай её желания
Шрифт:
Стоял тёплый тбилисский январь. Снега в этом году не было и в помине – такая уж выдалась зима. Впрочем, этим здесь никого не удивишь. Соседка по подъезду, Тамрико, заманила Нино к себе в самый день Крещения, угостила крепким кофе с ореховой пахлавой, а потом предложила заглянуть в будущее, узнать, что предрекает ей судьба. Нино не верила в гадания, знала, что все эти предсказания – сплошная ерунда, недостойная взрослых и серьёзных людей, напрасная трата времени. Но отвертеться не получилось: каждому из нас знакомо желание узнать предстоящее. Карты Тамрико презирала, но по руке и на кофейной гуще гадала охотно, никогда, впрочем, не сообщая, из каких источников черпала она свои знания о человеческих судьбах. Этим и жила. Молва окружила пророчицу таинственным
– Готовься, Нино, в нынешнюю ночь все потусторонние силы готовы помочь нам.
Тамрико медленно вытащила очередную сигарету из полупустой пачки, открыла форточку и закурила, всем своим видом показывая, какое удовольствие ей доставляет ароматный дым.
– Сейчас бы ещё бокал хорошего шампанского, – протянула она хриплым голосом, – и я снова поверю, что жизнь всё-таки приятная штука. Знаешь, а я не жалею, что прожила её именно так, мне не стыдно людям в глаза взглянуть, хоть они от меня и шарахаются, как черти от ладана. Да и Бог с ними! Жаль только, что семью свою я так и не создала. И превратилась в одинокую, никому не нужную старуху… Не бери с меня пример, девочка моя. Вон как созрела ты, пора уже тебе жениха достойного найти. Господь ведь каждой твари создал по паре. Твоя половина тоже где-нибудь сейчас сидит или, может, в такси едет. И тебя ждёт – не дождётся.
– Я в такси не езжу, – весело перебила Нино. – Только вот на нашем трамвае – на работу и обратно.
– Ну, значит, на трамвае. Какая разница! Не мешай! – отмахнулась Тамрико. – Всё в жизни происходит в назначенный срок. Если ещё не встретились, значит, не пришло время, не готовы вы ещё. Это не я тебе говорю. Так здесь написано! – она протянула руку и взяла с комода, уставленного пыльными иконками с изображениями святых, толстую книгу в красивом цветном переплёте. – Вот, смотри, китайская «Книга Перемен». Сестра из Москвы прислала, знала, что мечтаю её иметь. Ты про Конфуция слыхала? Был такой китайский философ. Знаешь, что он перед смертью сказал? «Если бы я мог продлить свою жизнь, то пятьдесят лет отдал бы изучению Книги Перемен, и тогда смог бы не совершать ошибок». Книга эта хоть и очень старая – здесь проверенная тысячелетиями мудрость! – но она живая, – Тамрико громко постучала по ней пальцем, – она может точно сказать, каким будет твой завтрашний день. Ну что, готова узнать правду? Тогда ближе к делу, а то и так кучу времени зря потратили. Вот тебе монета. Давай, задумай желание и бросай её шесть раз! И, главное, верь в удачу. Поняла? – она критично и пристально взглянула на Нино и, по всей видимости, предположила, что та задумала что-то крайне значительное.
Мудрёная гексаграмма в Книге Перемен выдала им толкование следующего содержания:
«Новый день стирает границы ночи». Все перемены и потрясения в вашей жизни закончились, и очень скоро вы обретёте долгожданное счастье. Не грустите о прошлом: ваша новая ступень гораздо выше и интереснее предыдущей. Удача улыбается вам. Следуйте зову своего сердца, не бойтесь быть смелой. Верьте в удачу, и тогда ваше заветное желание непременно исполнится.
Медленно шевеля губами, Тамрико читала толкование и всё поглядывала на Нино, ловила выражение её лица. И, завидев, как оно оживилось, как засияло ямочками на щеках, женщина, видать, осталась довольна собой. Или великим Конфуцием…
После той Крещенской ночи настроение у Нино и в самом деле оставалось приподнятым. Теперь она с нетерпением ожидала прихода весны: ей хотелось поскорее обнять небо, улыбаться ласковому солнцу, деревьям, цветам. Как много надежды, романтики и теплоты, оказывается, может подарить человеку одно небольшое пророчество!
И вот пришла долгожданная весна – чудное время года. На деревьях появились зелёные побеги будущих листочков. Весело закружили над головой ласточки, а аромат свежести благоухал в воздухе, извещая о том, что и летние дни уже не за горами.
– Покупаем билеты! Оплачиваем проезд!
Суровый женский голос отвлёк Нино от радужных картин, когда мысли её были гораздо дальше мокрого тротуара со снующими людьми, а глаза устремлены куда-то в бесконечную даль и совсем не следили за происходящим.
Кондукторша, протолкнувшись сквозь спины пассажиров, подошла к девушке и тронула за плечо. Это была высокая полноватая женщина с волосами, собранными на затылке, и с маленькими бегающими глазками, уже давно не молодая. Славилась она тем, что не позволяла пассажирам лепить на окна старые раскисшие билеты и рисовать пальцем на потном стекле носатые рожи. Да ещё и гнала безбилетников безо всякой жалости. С раздражённым и уставшим, несмотря на утренний час, лицом, она зелёными от медных денег пальцами теребила ролики билетов в ожидании оплаты.
Нино открыла сумку, чтобы выудить из неё кошелёк. Мелкие предметы вроде зеркальца, помады, шариковой ручки, почти нового флакончика от духов хватали её за пальцы, и, отброшенные в сторону, мгновением позже снова попадались под руку. Кошелька в сумке не было. Нино уже понимала, что он, маленький кожаный кошелек, сейчас дома, лежит себе тихо на трюмо в прихожей, тускло поблёскивает своим серебряным замочком.
– Вот досада! – уныло пронеслось в голове. Ведь трамвай уже отъехал на целую остановку от дома, даже если выйти сейчас и вернуться за деньгами, то она точно опоздает на работу, и тогда… Даже думать об этом не хочется. Её прошиб холодный пот.
– Сейчас, минутку, – зачем-то произнесла она. Кондукторша вяло кивнула, поглядывая куда-то в окно. В её глазах, как и в оконном стекле, отражались проплывающие дома, отвлечённые мысли не колыхали омут бесцветных зрачков. Думала она о том, что болит этим утром спина, натруженная вчера большой ручной стиркой, глажкой, и наведением порядка в убогой и обшарпанной квартирке на первом этаже. И не было ей дела до суетливо роющейся в сумке девицы со вздёрнутым носиком и модной стрижкой.
– Сейчас. Сейчас, – повторила Нино, лихорадочно соображая, как избежать неминуемого позора. Ощупала карманы джинсовой курточки – вдруг завалялась какая-нибудь мелочь. Пусто. Просунула руку во внутренний карманчик. Но и здесь ничего! Даже за подкладку лазила – хоть шаром покати. Впервые в жизни оказалась «зайцем» – сущий позор!
Люди, ехавшие в трамвае, смотрели на Нино, как на сумасшедшую, но она упорно продолжала поиски несчастной мелочи. И всё напрасно! Она не знала, что ей делать. Представила, как строгая кондукторша останавливает трамвай и с позором высаживает её. Сможет ли она убедить её, что стала жертвой собственной рассеянности? Ведь она не имеет ничего общего с любителями прокатиться на халяву!
Когда всякая надежда покинула её, вагон дернулся и пошёл. Кондукторша всё ещё стояла рядом, в ожидании опустив на грудь подбородок. Казалось, она сосредоточенно рассматривала тяжеленную сумку на ремне, набитую разменными монетами и голубыми роликами билетов. Потом, потеряв всякое терпение, нахмурилась, открыла было рот, но ничего не успела сказать: над хрупким плечом Нино вдруг протянулась мужская рука, на раскрытой ладони лежали монетки.
– Вот, возьмите за девушку.
Да уж, непостижимы пути провидения: никому не дано знать, отчего судьбе угодно, чтобы беда его обернулась удачей. Между тем, полноватая женщина равнодушно приняла деньги, привычно стряхнула их в сумку и мгновенно потеряла всякий интерес к девушке. Оплачиваем проезд, нараспев протянула она, протискиваясь дальше сквозь толпу пассажиров. Трамвай звякнул на стыке рельс, а Нино обернулась, чтобы взглянуть на своего спасителя. Казалось, время нарочно замедлило ход, чтобы дать ей возможность разглядеть его. Этот среднего роста симпатичный парень, совершенно определённо, не был одним из сотен. Так подсказывал её внутренний голос, но она не понимала почему, лишь почувствовала, как тревожно застучало её сердечко.