Трансмиграция Тимоти Арчера
Шрифт:
— О какой судьбе вы говорили? — спросила я его.
— О той же, что и у тебя. О судьбе, что постигла тебя. О которой ты знаешь.
— И что это за судьба?
— Потеряться в бессмысленных словах. Знаток слов. Без всякой связи с жизнью. Тим глубоко завяз в этом. Я прочитал «Здесь, деспот Смерть» несколько раз. В ней ничего нет, совершенно ничего. Лишь слова. Flatus vocis, [98] пустой звук.
Через какое-то время я ответила:
— Вы правы. Я тоже ее читала. — Как это было верно. Как ужасно, прискорбно
98
Колебание голоса (лат.).
— И Тим понимал это. Он говорил мне. Он приезжал ко мне за несколько месяцев до поездки в Израиль и говорил об этом. Он хотел, чтобы я рассказал ему о суфиях. Он хотел поменять смысл — весь смысл, что он обрел за всю свою жизнь, — на нечто другое. На красоту. Он рассказал мне о пластинке, что купил у тебя, но так и не смог послушать. «Фиделио» Бетховена. Он всегда был слишком занят.
— Тогда вы знали, кто я. Еще до того, как я сказала вам.
— Поэтому я и попросил тебя подойти ко мне. Я узнал тебя. Тим показывал мне снимок — тебя и Джеффа. Но сначала я не был уверен. Ты похудела.
— А, у меня ответственная работа, — ответила я.
Вместе с Биллом Лундборгом мы возвращались через мост Ричардсона в Ист-Бей. Мы слушали радио, бесконечную череду песен «Битлз».
— Я знал, что ты пытаешься найти меня, — сказал Билл, — но дела мои шли не очень-то хорошо. В конце концов мне поставили диагноз — то, что они называют гебефренией.
Я сменила тему:
— Надеюсь, музыка тебе не наскучила, я могу в выключить.
— Мне нравится «Битлз».
— Тебе известно о смерти Джона Леннона?
— Конечно. Об этом все знают. Taк ты теперь заведуешь «Мьюзик».
— Ну да. Мне подчиняются пятеро продавцов, и у меня неограниченная покупательная способность. Я получила приглашение от «Капитол Рекордз» переехать в район Лос-Анджелеса, в Бербанк, я полагаю, и поработать с ними. В розничной торговле пластинками я достигла вершины, заведование магазином — это все, чего здесь можно добиться. Ну если только еще купить сам магазин. А у меня нет денег.
— Ты знаешь, что означает «гебефреник»?
— Да, — ответила я и подумала, что знаю даже происхождение слова. — Геба — греческая богиня юности.
— Я так и не вырос. Гебефрения отличается слабоумием.
— Наверное.
— Если ты гебефреник, то происходящее смешит тебя. Смерть Кирстен показалась мне смешной.
Тогда ты действительно гебефреник, сказала я про себя, ведя машину. Потому что в ней не было ничего смешного. Вслух я спросила:
— А смерть Тима?
— Ну, кое в чем и она была смешной. Эта маленькая коробка на колесах, «датсун». И две бутылки коки. Наверное, у Тима и обувь была вроде моей. — Он поднял ногу, чтобы продемонстрировать свои «Хаш паппиз».
— Как минимум.
— Но в общем, — продолжил Билл, — она не была смешной. То, что искал Тим, не было смешным. Бэрфут ошибается относительно того, что искал Тим. Он не искал смерть.
— Не сознательно. Но, может, подсознательно искал.
— Чушь. Вся эта подсознательная мотивация. Рассуждая таким образом, можно утверждать все что угодно. Можно объяснить любую мотивацию, какую хочешь, потому что проверить-то нельзя. Тим искал этот гриб. Конечно, он выбрал смешное место для поисков гриба — пустыню. Грибы растут там, где влажно, прохладно и где есть тень.
— В пещерах. Там есть пещеры.
— Ах да. Но в действительности это ведь был не гриб. Это тоже предположение. Необоснованное предположение. Тим позаимствовал эту идею у ученого по имени Джон Аллегро. Проблема Тима заключалась в том, что сам он по-настоящему не думал. Он нахватывался идей у других людей и считал, что они появились у него в голове, по сути же он их крал.
— Но у этих идей была ценность. И Тим синтезировал их. Тим объединял различные идеи.
— Но не очень-то хорошие.
Взглянув на Билла, я спросила:
— Кто ты такой, чтобы судить об этом?
— Я знаю, что ты любила его. Тебе не надо его постоянно защищать. Я вовсе не нападаю на него.
— Но звучит именно так.
— Я тоже его любил. Множество людей любило епископа Арчера. Он был великим человеком, таких мы больше не увидим. Но он был безрассудным, и ты знаешь это.
Я ничего не ответила. Просто вела машину, слушая в пол-уха радио. Они как раз проигрывали «Вчера».
— И все же Эдгар был прав относительно тебя. Тебе следовало бросить университет и не заканчивать его. Ты проучилась слишком много.
С горечью я повторила:
— «Проучилась слишком много». Боже. Vox populi. [99] Недоверие к образованию. Мне уже опротивело постоянно слышать это дерьмо. Я довольна тем, что знаю.
— Тебя это разрушает.
— A тебя это шибко волнует?
Билл спокойно ответил:
— Тебе очень больно, и ты очень несчастна. Ты хороший человек, ты любила Кирстен, Тима и Джеффа, и ты не можешь оправиться от того, что с ними произошло. И твое образование не помогло тебе справиться с этим.
99
Глac народа, первая часть изречения «Vox populi,
vox Dei» — «Глас народа — глас Божий» (лат.).
— Здесь не с чем справляться! — вскричала я в бешенстве. — Они все были хорошими людьми, и они все умерли!
— «Отцы ваши ели манну в пустыне и умерли». [100]
— Это еще что?
— Это говорит Иисус. Кажется, эти слова произносятся на мессе. Я посещал несколько раз мессу с Кирстен, в соборе Божественной Благодати. Однажды, когда Тим проходил с потиром — Кирстен стояла на коленях у ограды, — он тайно надел ей на палец кольцо. Этого никто не видел, она рассказала мне. Это было символическое обручальное кольцо. Тим тогда был одет в мантию и все остальное.
100
От Иоанна 6:49.