Транзит на счастье

Рой Хелен

Тимур вышел из машины, всматриваясь в голубое небо, вдыхая чистый воздух.

– Здравствуйте Тимур Алексеевич, - подлетел к нему запыхавшийся охранник.
– К вам приехал Корпачёв и с ним какие-то люди, - проговорил он торопливо.

– Мне пойти с тобой?
– взволнованно спросила Александра, вылезая следом за Зарубиным из машины.

– Как хочешь, - Тимур нахмурился.

Охранник потянул дверь на себя, пропуская Сашку и Тимура внутрь здания. Александра улыбнулась ему и пошла по коридору, плавно покачивая бёдрами. Зарубин некоторое время смотрел на её стройные,

длинные ноги, на его лице появилась улыбка. Он хмыкнул и направился следом за ней.

У кабинета на стульчике, около стола секретарши сидел Кропочёв. Рядом стояли его охранники и ещё какой-то лысый, тучный мужчина в очках.

– Здравствуйте!
– поднявшись навстречу Тимуру и Александре, сказал Евгений. Он протянул руку, которую Зарубин проигнорировал.
– Мы можем поговорить?

– Да, - коротко бросил Резвый, открыв дверь своего кабинета.
– Проходите.

Каждый раз, входя в это помещение, Сашка не переставала восхищаться обстановкой царившей там. Кабинет был обставлен по последней моде. Старинная люстра на потолке, массивный стол из красного дерева, мягкий ковёр ручной работы на полу, в углу кожаный диванчик. Ничего лишнего, всё просто и со вкусом.

– Ну?
– бросил Тимур, заняв своё кресло.

Поставив чемоданчик на стол, Сашка подошла к окну, встала за спиной босса.

Евгений молча, положил перед Зарубиным отпечатанные листки и сел на стул.

– Что это?
– искоса глянув на Кропочёва, спросил Резвый.

– Договор на слияние ликёро-водочных заводов "Беркут" и "Скворецалко".

Тимур взял бумаги и стал их читать, когда он закончил, молча протянул листы Александре. Она быстро пробежалась глазами по документу.

– Не будет никакого слияния, - спокойно сказал Зарубин.

– Ты по-видимому не понял, это уже решённый вопрос. Либо ты соглашаешься на эти условия, либо ты останешься без штанов, - Корпочёв изобразил вежливую улыбку.

Тимур продолжал сидеть, как и раньше, - закинув ногу на ногу, со спокойным, немного отстранённым лицом.

– К сожалению, Евгений Олегович мы вынуждены отказаться, - проговорила, чеканя каждое слово Сашка.
– Этот договор ущемляет права учредителя "Скворецалко". Таким образом, предлагаемое слияние представляется неосуществимым.

Евгений окинул её сверлящим взглядом.

– Дорогие мой, вы, кажется, не поняли, что в вашем городе меняется власть? И вы все под меня ляжете! Или...

– Евгений Олегович вы нам угрожаете?
– Александра подняла бровь.

– Предупреждаю! Так что советую взвесить всё, и для начала введите моего человека в правление "Иркуцкмаш". Давайте лучше всё уладим по-дружески, без войны.

– Сначала ваш человек войдёт в правление, потом липовое собрание акционеров выберет вас новым председателем, дополнительная эмиссия ценных бумаг и прощай "Иркуцкмаш", - заметила с иронией в голосе Александра.

– Я думаю, наш разговор закончен, - резко сказал Тимур, вставая со своего кресла.

Корпочёв ещё раз окинул Зарубина и Сашку злым взглядом, поднялся и молча, вышел из кабинета.

Александра тихонечко подошла сзади к Тимуру и нежно нажала подушечками пальцев

на его напряжённые плечи. Он расслабился от её приятных прикосновений и закрыл глаза.

– Кропочёв хочет забрать у тебя всё? Это вторая его попытка присвоить твоё предприятие. Сначала провокация на собрании, теперь этот рейдерский захват, угрозы. Тимур что происходит?

– Смена власти. В наш город пришла Московская группировка.

– И что теперь будет?

– Если выборы выиграю я, то Корпочёву придётся отступить и всё останется как есть. А если он... то я потеряю всё.

– Надо что-то делать!

– Ты в это не лезь. Я сам во всём разберусь. Диск из сауны отдай Цыгану. Он знает, что с ним делать. Он тебе передаст другой диск. Спрячь его.

Больше всего в жизни Тимур не любил, когда на него давили. А сейчас на него давили. Вообще он старался избегать таких ситуаций, а если и попадал, то решал вопрос кардинально. С Кропочёвым так решить не получиться, слишком большие люди за ним стоят.

Резвый понимал, что своим отказам развязал войну, где победитель заберёт всё, а проигравший будет мёртв. Но теперь уже ничего не исправишь, не остановишь и воевать ему придётся одному. Его предали свои же. Он это просто чувствовал своим каким-то звериным чутьём, оно подсказывало Тимуру единственное правильное решение: никому не доверять и ни в коем случае не втягивать Сашку в эту игру.

Как только Александра исчезла за дверями, он открыл ключом нижний ящик стола и вытащил кассету. Ту самую, на которой была записана первая их ночь. Тимур разломал её на две части, вырвал коричневую ленту и выкинул в ведро с мусором. Потом достал фотографии и обострённым, смешанным чувством собственника стал рассматривать. Он любовался обнажённой Сашкой, изгибами её тела, полуоткрытыми губами, закинутой головой. Зарубин так задушило неудовлетворенное возбуждение, граничащее с сумасшествием и злобой.

Трясущаяся рука невольно потянулась к пачке с куревом.

Выкурив подряд две сигареты, вновь взял снимки, сложил их в пепельницу и сжёг. Но возбуждение не проходило, оно обострилось до боли. Он подскочил с кресла, как ужаленный и уже рванул к выходу из кабинета, как тут дверь открылась. На пороге стояла Александра.

– Тимур...
– только и успела она произнести.

Зарубин зарычал, как дикий зверь, схватил её за руку, дёрнул на себя, одновременно захлопывая ногой дверь кабинета. Он потащил девушку к столу, на ходу задирая строгую юбку, стягивая чёрные трусики.

Сашка сначала растерялась, не понимая, что происходит и даже попыталась возмутиться. Но Тимур в нетерпении развернул её и толкнул в спину, наклоняя лицом к столу, расстегнул молнию брюк и стремительно вошёл в неё твёрдым, возбуждённым членом.

Его дыхание было частым и прерывистым. Александра застонала, положив голову на стол, принимая его в себя. Он погружался в неё настолько глубоко и быстро, что при каждом его движение она вскрикивала, вцепившись руками в столешницу. Она позволила ему делать со своим телом всё, что он только что мысленно рисовал... Когда всё кончилось, Тимур застегнул брюки.