Трава, пробившая асфальт
Шрифт:
Мы переписывались, Лена ко мне приезжала. Созваниваться не могли — у нее не было домашнего телефона, а я вообще могла только попроситься позвонить с медицинского поста, что было не очень удобно. Ведь телефонов-автоматов в доме-интернате не было. Те, кому нужно было звонить, ходили в ближайшее почтовое отделение, вход-выход в доме-интернате был свободный. Это недалеко, но для меня добраться туда проблематично — ступеньки. А персональными мобильными телефонами тогда владели в основном бизнесмены. Так что основным путем общения для нас с Леной оставалась почтовая переписка.
Уж как радовалась Лена, когда вышла
Лена согласилась помочь и в литературных делах. И, наладившись с печатанием писанины на пишущей машинке, я снова начала ее эксплуатировать, как когда-то в далеком 1986-м. Лена распространяла мои сказки и рассказы в машинописном виде среди читателей «на воле». Ведь для меня было очень важно собрать как можно больше мнений, впечатлений, отзывов, откликов на свои произведения. Ведь очень важно знать, как ты пишешь? Интересен ли твой рассказ читателю? Захватывает ли сюжет твоей сказки ребенка?
Какие вопросы после прочтения он задает взрослому? Тем более что я пишу не столько для взрослых, сколько для детей — а какие дети в доме престарелых и инвалидов? Только дети семейных сотрудников, а таковых было немного.
Все в Инском доме уже знали, что я пишу и вполне успешно. И те, кому я подарила свою книжку про Мишуту, передавали ее читать другим. Книжка ходила по рукам, ко мне подходили, хвалили, выражали восхищение. И вообще стали относиться учтивее и теплее.
Да и сама я, когда, помыкавшись в поисках личного писаря, изобрела приспособление-«грибок» и обуздала непокорную пишущую машинку, стала уже не такой зависимой, не такой зажатой и более спокойной.
И мне уже не казалось, что я хуже всех на свете. Тем более выяснилось, что никто меня таковой и не считал. Это были лично мои страхи и предубеждения. Оказалось, что наши местные жители всегда относились ко мне уважительно.
Как-то раз в 1994 году мне принесли вырезку из областной газеты «Кузбасс». Там была рубрика «Свой голос», где печатали молодых писателей Кузбасса. Мне взбрело в голову туда сунуться, я отправила по указанному в газете адресу свою сказку «Веснянка» и стала ждать ответа.
Прошло полтора месяца — тишина. А тут Лена в гости приехала, и я уговорила ее съездить в Кемерово в редакцию газеты «Кузбасс». Она поехала, оставив детей у своей тетки, благо Кемерово не так уж далеко от Белово. Оказалось, что моя сказка понравилась, но беда в том, что закрыли рубрику. В те смутные 1990-е годы многое закрывалось и ликвидировалось, в том числе и в книжно-журнально-газетном мире.
Закрылось Кемеровское областное профессиональное книжное издательство, многие периодические издания, а те, что оставались, сократились в объеме. Рушились мои надежды на публикации…
До чего ж тернист мой литературный путь! Одну проблему решу, а судьба сразу же выставляет новые. Как сказочная гидра — одну голову богатырь ей отрубит, тут же вырастают другие. Но я успокаивала себя тем, что главного все-таки добилась — работаю на пишущей машинке сама.
Беловский вестник
Директриса нашего Инского дома тоже приняла участие в моей судьбе. Жизнь показала, что, когда что-то делаешь сам, люди не остаются к тебе равнодушными и вызываются помочь. Исходя из этого, осмелюсь дать совет — не пускайте свою жизнь на самотек, проявляйте активность. И после результатов моей литературной активности и овладения машинописью директриса пригласила ко мне корреспондентов местной газеты «Беловский вестник».
Журналистский визит меня ошарашил — уж больно неожиданно. Представьте себе пасмурный день, сижу в своей комнате, обдумываю очередной сюжет, и вдруг входят двое незнакомых людей, парень и женщина. И представляются корреспондентами газеты «Беловский вестник».
Женщина назвала свое имя — Лариса Викторовна Лезина. Ее спутник тоже представился, но я от волнения не расслышала отчества, уловила только «Алексей Овсянников». И растерялась — ко мне из газеты? Про меня напишут в газете? И еще больше смутилась, видя откровенное недоумение в глазах журналистов — они никак не могли понять, как я, в столь плачевном физическом состоянии, умудряюсь сама печатать на пишущей машинке? Первые минуты они просто молчали. Когда пауза стала уже совсем неловкой, Лариса Викторовна задала первый вопрос:
— Скажите, Тамара, откуда вы берете сюжеты для своих произведений и есть ли прототипы среди реальных людей?
Я понимала, что это дежурный вопрос, в общемто, формальный, но надо было что-то отвечать. И я ответила:
— Герои моих сказок и рассказов — это, прежде всего, я сама, это мое мироощущение. Даже могу признаться, что среди написанных строк запрятана моя мечта.
— Над чем вы сейчас работаете? — тихо спросил Алексей, доселе молча взиравший на меня в изумлении, которое легко понять и простить, я же действительно со стороны смотрюсь весьма необычно.
— Я сейчас пишу рассказ про девушку-инвалида, которая вопреки всему нашла свое женское счастье, — выпалила я на одном дыхании, спеша поскорее открыть свой замысел. А то из робости не решусь или от волнения пойдет спастика, нарушающая речь.
— Вы не могли бы показать нам его? — спросил Алексей уже бодрее.
— Но он еще недописан… — замялась я.
— А вы покажите что есть, — настаивал Алексей. Я колебалась — все-таки это черновой вариант, и мне, как и всякому, не обладающему абсолютной грамотностью, не хотелось показывать свои орфографические ошибки и опечатки. Но, глянув на пытливое лицо Алексея, сдалась. Попросила Ольгу подать два уже исписанных машинописью листа, Ольга подала, и оба корреспондента уткнулись в мою писанину.
— Смотри-ка, — сказала Лариса Викторовна, указывая Алексею на какие-то отдельные строки.
Я судорожно пыталась припомнить, что же там такого настрочила, что привлекло отдельное внимание? Что там возмущает? Заметив мое ерзанье, Лариса Викторовна пояснила:
— Тамара, меня восхищают вот эти ваши строчки: «А почему я должна обидеться? Если я похожа на былинку, то это не так уж плохо. Былинка растет в чистом поле, тонкая, гибкая травинка. Говорят, во время урагана ветер с корнем вырывает могучие дубы, а былинка каждому ветерку поклонится, любой ураган выстоит, а потом опять радуется голубому небу, жаркому солнцу». Уф, отлегло… Значит, не возмущаются, а восхищаются.