Шрифт:
Норман Спинрад
ТРАВА ВРЕМЕНИ
Перевод с англ. И. Невструева
Вот он я, крупинка интеллекта, представляющая мое сознание, существующее где-то вне пространства и времени. Объективное время моего существования - это сто десять лет, хотя с моей точки зрения я бессмертен - сознание моего я никогда не угаснет. Я младенец, ребенок, юноша, наконец старик, умирающий среди белизны чистых простыней. Я - все равно периоды моей жизни, всегда буду этими периодами и всегда был ими в месте, где находится мой интеллект, в вечном мгновении, оторванном от времени.
Век и десять лет - вот моя вечность. Жизнь моя, как биография, описанная в книге: неизменная, невозмутимая,
Для меня не существует то время, как его понимаете вы. Я не двигаюсь минута за минуту: как слепец, ощупывающий дорогу по туннелю, я нахожусь одновременно во всех точках этого туннеля, а глаза мои широко открыты. Время для меня то, чем является для вас пространство - среда, в которой я могу двигаться более чем в одном направлении.
Как это объяснить? Как передать, чтобы вы поняли? Все мы - люди, рожденные женщинами, хотя с другой стороны у вас со мной не более общего, чем с обезьяной или амебой. Но должен же я как-то вам это рассказать!
Для меня уже слишком поздно и будет то же; я попал в ловушку этого вечного ада и не смогу из нее вырваться, даже в смерть. Моя жизнь неизменна и невозмутима, поскольку я ел темпо - траву времени. Но вы этого не делайте! Послушайте меня! Поймите! Никогда не ешьте травы времени! Постараюсь вам это как-нибудь по-своему объяснить. Нет смысла начинать сначала, потому что нет ни начала, ни конца, есть только важные точки в пространстве-времени, и я опишу их вам. Может, тогда вы поймете...
8 сентября 2050 года. Мне десять лет. Я сижу в кабинете доктора Фиппса, директора психиатрической клиники, где нахожусь с восьми лет. 12 июля они наконец поняли, что я не сумасшедший. Поняли только это, но и этого достаточно, чтобы меня выпустили. Однако 8 сентября я все еще пациент психиатрической клиники.
8 сентября 2050 года - день возвращения первой экспедиции на Тау Кита. Возвращение транслируется, и потому я сижу перед телевизором в кабинете доктора Фиппса. Именно экспедиция на Тау Кита явилась причиной моего пребывания в клинике. Я болтаю о ней уже десять лет, требуя, чтобы корабль подвергли карантину, чтобы образцы растений, которые он привез, уничтожили, не допуская высадки их в почву Земли. Почти всю мою жизнь это считали признаком шизофрении, поскольку до 12 июля корабль еще не отправился к Тау Кита, а только сегодня должен вернуться.
И вот пришло 8 сентября 2050 года. Пришел день, о котором я говорил, покинув лоно матери. Пришел, и потому я сижу наедине с доктором Фиппсом, пока на экране телевизора появляется изображение корабля, опускающегося на обширную бетонную плиту.
Зная, что это ничего не изменит, я крикнул:
– Объясните им! Остановите! Доктор, остановите их!
Доктор Фиппс смотрит на меня с интересом. Его маленькие голубые глаза выражают одновременно жалость, смущение и страх. Ему хорошо знаком мой случай. На его столе возле переносного телевизора лежит пухлая папка с моей историей болезни, заполненная сотнями отчетов о терапевтических осмотрах. На каждой из этих бумажек упоминается дата 8 сентября 2050 года. Я постоянно повторяю одну и ту же историю. Корабль
Все это можно найти в истории моей болезни, которую доктор Фиппс так хорошо знает. Восемь лет он считал это удивительно логичной психоиллюзией. Но сегодня 8 сентября 2050 года, и - как я предсказывал - корабль с Тау Кита вернулся. Доктор Фиппс бесстрастно смотрит на меня, а тем временем к кораблю подводят трап, и команда выходит. Я вижу, как челюсти его судорожно стискиваются, когда журналисты окружают капитана, высокого и худого мужчину, несущего небольшой мешочек.
Капитан качает головой, смущенный назойливостью репортеров.
– Позвольте сначала сделать краткое сообщение, - жестоко говорит он.
Бледное и худое лицо капитана заполняет экран телевизора.
– Экспедиция удалась, - говорит он.
– Мы установили, что система Тау Кита состоит из двенадцати планет. Пятая похожа на Землю, и там мм нашли растительную и животную жизнь. Очень необычную животную жизнь...
– Что вы понимаете под словом "необычный"?
– выкрикивает один из журналистов.
Капитан хмурится и пожимает плечами.
– Прежде всего, животные эти питаются только одной разновидностью травы, доминирующей в тамошней флоре. Хищников на планете нет, и легко понять почему. Не знаю, как объяснить это поточнее, но похоже, каждое животное заранее знает, что сделают другие животные. Ну и, конечно, что сделаем мы. Мы считаем, что это как-то связано с растениями, которые они едят. Думаю, каким-то странным образом они влияют на их чувство времени.
– Почему вы так считаете?
– спрашивает один из репортеров.
– Мы накормили этими листьями наших лабораторных животных, и случилось странное. Стало почти невозможно коснуться их. Поэтому доктор Ломинов назвал растение tempis ceti.
– Как выглядит это растение?
– спрашивает другой репортер.
– Оно напоминает... Минуточку, у меня есть с собой образец.
– Капитан лезет в мешок и что-то из него вытаскивает.
Наплыв камеры на руку капитана. Он держит растение с тонкими корнями, широкими зелеными листьями и маленькими пурпурными цветками.
Руки доктора Фиппса начинают дрожать. Он смотрит на меня, смотрит, смотрит...
12 мая 2062 года. Я нахожусь в небольшой комнате. Можете представлять ее как больничную палату, лабораторию или тюремную камеру, поскольку она выполняет функции всех трех помещений. Я здесь уже три месяца.
Я сижу на удобном стуле, а по другую сторону стола разместился человек из безымянной разведывательной службы. На столе стоит магнитофон, катушки его вращаются. Мужчина напротив раздраженно хмурится.