Треба
Шрифт:
— Оружием владеешь? — спросила ее Арма.
Теша ответила не сразу. Стояла под ледяной водой, прикусив губы, чтобы не вскрикнуть, а как выскочила, все одно утомленно выдохнула. Подхватила полотенце, стала яростно растирать кожу и лишь кивнула Арме, приняв из ее рук белье. Только натянув исподнее, осмотрела собственное платье и бросила коротко:
— Всякий мугай владеет оружием. Я не слишком сильна в стрельбе из лука, но с коротким копьем слажу. — Ее глаза сузились. — Вроде того копья, что был в руках у одного из убийц — у Тиджи. Но оружия у меня нет.
— Будет, — заметила Арма, прихватывая мокрые волосы лентой.
— Будет? — удивилась Теша.
— А ты думаешь, что тебя берут с собой в качестве жертвенного животного? — усмехнулась Арма. — Будет, не сомневайся. Насколько я успела понять зеленоглазого, он не упускает ничего.
— Он… — Мугайка помедлила, потом неуверенно, но отчетливо произнесла: — Он твой?
— Мой? — Арма почувствовала, как что-то кольнуло у нее в груди, но нашла в себе силы рассмеяться. — Он свой собственный. Но если ты об этом самом, то нет.
— Пока нет, — уверенно выговорила Теша. — Но ты думаешь об этом.
— Ты тоже умеешь читать мысли? — усмехнулась Арма.
— Почему спрашиваешь? — удивилась Теша. — Прочти мои мысли и будешь знать ответ.
— Не могу, — призналась Арма. — Запретная долина близко. Говорят, что близ нее приволье для колдунов, а для этого моего дара все наоборот. Посмотрим, как там будет с простенькими наговорами. Читать же чьи-то мысли здесь для меня, как будто пытаться расслышать шепот в грозу. А тебя я с трудом слышала и у входа в Мертвую падь.
— Моя мать была шаманкой, — гордо произнесла Теша. — Я тоже кое-что могу.
— Хорошо, — кивнула Арма и двинулась обратно к келье. — Покажешь при случае.
Ночью Теша плакала. Арма проснулась от ее рыданий под утро и лежала молча до тех пор, пока та не утихла. Но мугайка поняла, что Арма не спит, поэтому заговорила сама:
— Зачем?
— Что «зачем»? — не поняла Арма.
— Зачем он идет в Запретную долину? — Теша снова всхлипнула. — Он что, правда хочет сделать так, чтобы больше не было Пагуб? Хочет, чтобы границы Салпы исчезли? А он не боится, что там, за этими границами, тысячи тысяч всякой мерзости? Он хоть знает, что за твари бродили по нашему лесу в Пагубу? Моя матушка узнала это на собственной шкуре. Долго болела. Умерла… на днях. А если там пропасть? А если тьма смертная? Если после этого наступит Пагуба навсегда?
— Что ты знаешь о палхах? — спросила в ответ Арма.
— Они людоеды, — почти выкрикнула Теша. — Они людоеды и разбойники. Тати. Раньше они занимались охотой, сбором меда и орехов, но теперь заняты только камнями. Камнями и металлами, которые продают Текану. Но сами они не спускаются под землю. У них рудники, где работают рабы. Обычные люди. Палхи заставляют их работать до смерти. Почти до смерти. А потом тех, кто находится на издыхании, откармливают помоями и поедают.
— Ты сказала о рабах, — заметила Арма. — Представь себе, что мы все такие же рабы. И нас тоже откармливают, а потом поедают. Пустота поедает. Многих из нас. Скажи, должен ли раб, которому представилась возможность убежать из клетки, из рудника, думать о том, что будет после? Или после может случиться что-то более плохое, чем то, что уже с ним случилось?
— Разное может случиться, — примиряюще прошептала Теша. — Но скажи другое тогда. А этот… Кай уверен, что он сможет сделать то, что собирается?
— Уверен, — твердо сказала Арма. И добавила: — И я надеюсь, что он не ошибается.
— Но если он хочет остановить Пагубы, — Арма чувствовала, что Теша кусает губы, — почему слуги Пустоты идут вместе с ним?
— А ты что думаешь? — ответила вопросом Арма.
— Думаю, что они хотят остановить его, — прошептала Теша. — Или не дать сделать то, что он собирается. Или как-то все испортить. Нельзя верить негодяю, даже если он говорит правду!
— Интересно, — пробормотала Арма. — Но он все равно берет их с собой. Значит, так нужно. Может быть, пока. Ведь попутчик — это не тот, кто идет с тобой до конца, а тот, кто идет рядом?
— Некоторых попутчиков лучше вовсе не иметь рядом, — пробормотала Теша.
— Как ты спаслась от этой троицы? — спросила Арма.
— Я хоронила мать, — ответила Теша. — Она всю жизнь меня оберегала, учила, пестовала. И даже собственной смертью спасла мне жизнь. Я сделала так, как она просила. Привязала камень к ее груди, положила ее на плот, оттолкнула его от берега озера, после чего дернула за веревку. Узлы развязались, сучья разошлись, и мать ушла на дно. Потом я пошла в деревню, но еще у дозора на тропе почувствовала холод. Смертный холод. Я сказала об этом стражникам, они посмеялись надо мной. Тогда я закрылась и побежала в сторону Хастерзы. Остальное ты знаешь.
— Закрылась? — удивилась Арма.
— Да, — прошептала Теша. — Но не так, как ты. Я видела рисунки на твоем теле. Они помогают тебе, поэтому ты мало закрываешься. Но все равно надо закрываться. Это не так трудно. Сжимаешь кулаки так, чтобы все пальцы были внутри, поджимаешь стопы, сутулишься, очищаешь голову и уходишь. Спокойно уходишь. Ни о чем не думая. Это легко, если умеешь слушать. Когда хорошо слушаешь, сам словно исчезаешь. Я не умею читать чужих мыслей, но зачем мысли, если можно почувствовать другое — страх, ужас, интерес, тоску, вожделение?
— Значит, — вздохнула Арма, — ты почувствовала во мне вожделение к зеленоглазому?
— Нет, — приподнялась в темноте на постели Теша. — Напряжение. Ты очень напряжена. Во всякую секунду рядом с ним ты как тетива, оттянутая к щеке.
— Осторожнее с тетивой, — процедила сквозь зубы Арма. — Она ведь может и поранить.
— Что мне тетива? — вздохнула Теша. — В деревне меня прозывали стрелой.
— Давай спать, — предложила Арма.
— Подожди. — Теша села. — Только одно еще. Сегодня — одно. Скажи, тогда, у входа в Мертвую падь, Кай и вправду мог в меня выстрелить?
Арма закрыла глаза и представила высокого и стройного Кая с ружьем, приложенным к плечу.
— Мог бы, — уверенно сказала она. — Точно мог бы. Но не выстрелил бы. Поверь мне. Тебя убили бы и без него. Там таились дозорные на входе. Я их почувствовала.
— А если бы их не было? — не унималась Теша.
— Я бы не рисковала на твоем месте, — сказала Арма.
После завтрака отряд с оружием собрался во дворе. Все, кроме троицы, которая словно растворилась после первой встречи на лестнице. Старики Эша и Тару присели на лавки, вороша бороды и щуря глаза на изготовленные из ивовых прутьев мишени. Четверо тати примостились на каменном парапете, который огибал двор по периметру. С другой его стороны нашлось место Арме и Теше. Шалигай же, который по-прежнему ни с кем не заговаривал, поворочал головой и сел на стороне тати, возле Шувая, словно гигант мог защитить хиланца от какой-нибудь пакости. Только после этого во двор вышел Кай с мешком. За ним появилась урайка замка, которую, как уже знала Арма, звали Истанза, и, судя по внешнему сходству, ее сын или внук. Широкоплечий воин лет двадцати, которого со спины можно было спутать с Каем, так черны были его волосы, обернувшись, явил достойного сына собственного племени — простые, не слишком выразительные черты складывались в доброе лицо, и только в голубых глазах чувствовались решимость и воля. При нем было простое короткое копье и тул со стрелами, из которого торчал лук. На поясе воина висел меч.