Требуется приспешник
Шрифт:
Очень, очень здравая мысль. Следовать ей Лорейн, конечно, не станет.
И не стала. Не изменять же себе из-за такой мелочи?
С новыми знаниями о Морине накручивать себя стало веселей. Поэтому, чтобы глаз перестал дёргаться, оставшийся день Лорейн потратила на продумывание образа и повода, с которым вломится… нанесёт визит достопочтенному кошмарному злодею. Перебрав добрый десяток вариантов, к утру нового дня она остановилась на том, который выставит её просто безобидной дурочкой. Безобидным дурочкам же не сворачивают шею просто так?
Внутренний голос, умудрённый криминальной
Но и от этой мысли Лорейн, сидя перед зеркалом в чёрном сногсшибательном платье, упрямо отмахнулась. В конце концов, она некромантка. Теоретически.
С губ сорвался нервный смешок, а рука потянулась к алой помаде у зеркала. Умирать, так при полном параде. А то вдруг душа с миром не упокоится, придётся вечность скитаться привидением, в чем смерть родила. Вечность – потому что упокоить дух некроманта, который не желает уходить за Грань, не сможет ни один другой некромант. А приличная магесса не может позволить себе выглядеть плохо. Даже в посмертии.
«Посмертии, девятнадцать», – замогильно прошептал внутренний голос, ехидно коверкая адрес.
– Даже там, – согласна пробормотала она.
На столике у зеркала лежала давешняя газета с оправдательно-вопросительным заголовком. С неё неприязненно и заносчиво смотрел темноволосый мужчина, уже не напоминающий симпатичного подростка. Бледный курсист с бездонными тёмными глазами превратился во впечатляющего мужчину. Даже внутри что-то такое остренько ёкало и сладко замирало. Ореол таинственности шёл ему, как дорогой аксессуар. О, ещё как шёл.
Лорейн, не замечая своей улыбки, разгладила ладонью горбившийся лист, искажающий магографию, и выражение лорда сменилось на просто заносчивое.
– Ладно. Не съест же он меня. Отравится.
Лорейн поправила помаду у краешка губ и коснулась духами горячей шеи, где в ужасе билась жилка. Саван сладкого аромата с привкусом увядших роз и осеннего ладанного дыма окутал теплом, завершая образ. Закрыв хрустальный флакон, Лорейн ещё раз взглянула в зеркало. Что ж, если Даррен Морион запомнит её как дуру, то хотя бы как красивую дуру!
Дальше оттягивать неизбежное было нельзя. Лорейн схватила с лакированного столика сумочку и затолкала в неё сорванное с забора и наспех переделанное чарами объявление. План с каждой минутой пестрел все новыми дырами, но отступать некуда. Ещё разок проверив, на месте ли телепортационный амулет, замаскированный под изящную подвеску на браслете, Лорейн вышла на дело.
***
Погода баловала столицу последним осенним теплом. Солнце ещё припекало каменные ажурные улицы по старой летней привычке, но воздух уже приобрёл хрустальную прозрачность и привкус ледяной ключевой воды. Ветер спешно ощупал холодными пальцами Лорейн, коснулся губ, целуя на вздохе, пока она ждала экипаж на тротуаре, и с новым порывом улетел шуршать листвой на мостовой, заигрывать с одеждой других прохожих и трепать узкие чёрные флаги Аркхента.
– Куда, леди? – спросил подъехавший извозчик. Он не потрудился
– Посмертия, девятнадцать, – распорядилась Лорейн как можно равнодушнее. – И побыстрее, я спешу.
– Два серебряных.
Лорейн прикусила губу, чтобы опять нервно не рассмеяться: такую плату, по поверьям, требовал и Сумеречный лодочник. Как иронично! Или символично?
Забираясь в открытый экипаж, она надеялась, что лихорадочный румянец и блестящие глаза можно списать на ветер. Как и подрагивающие руки в атласных перчатках.
Проклятые боги, куда она ввязывается?
Они резко и быстро тронулись. Виды столицы, строгие и каменные, проносились мимо, не цепляя взгляд. Лорейн занимали дела поважнее – клясть себя за авантюрность, глупость и… и за глупость. Дважды глупость, да.
Нужная улица становилась ближе, сердце билось все глуше.
В груди точно разливалась тревожная горячая темнота, острыми иголочками ужаса царапала внутренности.
Лорейн сжала сумочку на коленях.
Что же, демон побери, удерживает её на месте?
Пожалуй, то же, что уговаривало срочно бежать без оглядки. Тьма в её крови. Губительная и губящая. Тёмные маги не только питаются и дышат ею, но и тонут в её ласковых отравленных объятиях. И это чертовски приятно.
Замечтавшись, Лорейн едва не упустила момент прибытия.
Особняк из газет показался нехотя. Сначала экипаж свернул на просторную и тихую улицу со стеной клёнов, позолоченных осенью, а потом остановился у вычурных чёрных ворот из чугуна.
Ворота впечатляли. Высокие, не перелезть, с острыми пиками и мрачным гербом в виде ворона, держащего в лапах то ли ключ, то ли стрелу, то ли странный гибрид двух вещиц. Сквозь широкую решётку виднелась длинная подъездная аллея из роз.
Особняк проклятых Морионов напоминал дворец, отгородившийся от столицы всеми доступными способами.
– Приехали, госпожа, – тактично напомнил, что хватит пялиться и пора платить по счетам, извозчик.
– Спасибо!
Лорейн выудила из кармана мелочь, сразу с чаевыми, и сунула в кожаную перчатку мужчины. Ради такого случая он даже спешился и подал достопочтенной леди руку. Леди, в свою очередь, вспомнила, что забыла в кармане пару лишних серебряных монет, но просить сдачу было уже неуместно. Только ещё разок плюнуть в сторону своей дурости.
Через минуту она стояла перед воротами Мориона и много думала.
Кажется, её гениальный план с треском разбивался о превратности судьбы. Точнее, о решётку вычурных ворот. Звонок, который обычно был на всех воротах, попросту отсутствовал. Лорейн, нацепив ради прохожих самое непробиваемое аристократическое выражение лица, ощупала их почти полностью. Дважды. То есть, если тебя не ждали в доме Морион, то… не ждали. Ну и как их, демон побери, открыть? Не магией же.
Она даже невольно посмотрела наверх, на острые пики. Нет, перелезать – не вариант. Фантазия разыгралась и подсовывала всякие забавные картинки, но следовать им не позволяли воспитание и растяжка. В конце концов она – дочь лорда. Светлого. Негоже ей болтаться на чужих воротах в запутавшемся платье. На своих тоже негоже.