Требуется волшебница. (Трилогия)
Шрифт:
– Ты чего там замешкалась? – Варфоломей нетерпеливо тряхнул хвостом.
– Ты… – Я облизнула пересохшие губы. – Ничего не чувствуешь?
– Чувствую, что родная избушка уже близко, – усмехнулся он. – А там и печка, там и сливочки в скатерке. Догоняй!
Кот в несколько прыжков достиг леса и исчез за раскидистым кустом. Я нехотя прибавила шаг и вдруг поняла, что меня насторожило. Мертвая, абсолютная тишина, не нарушаемая ни птичьим гомоном, ни хрустом веток. Из лесу не доносилось ни звука. Пригоршня мурашек скатилась по спине, но я пересилила страх и ступила под сень деревьев.
Лес изменился, я почувствовала это сразу. Когда я в
– Леший! – ошеломленно выдохнул Варфоломей. – Что случилось?
Фигура вышла из тени на свет, и я потрясенно ахнула. Невозможно было узнать в поникшем оборванце Лешего. От прежней цветущей красоты не осталось и следа, он еще больше подурнел с нашей последней встречи. Глаза потухли, кожа потускнела, губы посерели. Спутанные волосы торчали соломой и были пересыпаны сухими листьями.
Передо мной стоял человек, сломленный горем.
– Плохо выгляжу? – невесело усмехнулся Леший, и даже голос его прозвучал по-другому: прежде звеневший ручьем, сейчас он скрипел, как сломанная ветвь.
– Сам знаешь, – не стал деликатничать Варфоломей.
Леший мутным от горя взглядом посмотрел на кота и выдохнул:
– Лес болеет.
– Вижу, – хмуро заметил кот. Судя по его тону, вид Лешего был показателем здоровья леса, и любые природные катаклизмы мгновенно отражались на внешности лесного хозяина. – Рассказывай.
– Неведомая хворь на деревья напала. И дня не проходит, чтобы вековой дуб или красавица сосна не пали, – с горечью поведал Леший.
– А в чем дело? – мрачно спросил кот.
– Гниль их изнутри разъедает. Еще вчера обходил лес – стояли деревья, глаз радовали. Сегодня иду – не видать красавицы березки! – На глазах Лешего проступили капельки росы, голос заскрипел, как поверженное грозой дерево. – Бегом туда – а на полянке трухлявый пень да прогнивший насквозь ствол. Сперва думал, обойдется, а теперь уж…
Он в отчаянии махнул рукой.
– Рассказывай с самого начала! – велел кот.
Леший пошатнулся и, нуждаясь в опоре, прислонился к клену. А затем, избегая встречаться с нами глазами, заговорил. Так пациент, который всю жизнь отличался отменным здоровьем и вдруг почувствовал себя плохо, оттягивает визит к врачу в надежде на выздоровление, а когда становится очевидным, что без лечения не справиться, приходит на консультацию, и каждое слово дается ему с трудом.
– Это началось вскоре после исчезновения Василисы. Однажды я проснулся, когда солнце уже было высоко в небе. Я был сильно удивлен: жаворонки, свившие гнездо в кроне дуба, служившего мне жилищем, не разбудили меня на рассвете своим пением. Я поднял голову и увидел, что гнездо пусто. За одну ночь исчезли и птицы и их птенцы. Это происшествие меня встревожило, но попрыгуньи птицы так непостоянны, что я не придал этому особого значения. Следующие несколько ночей я провел под сенью клена и пробуждался под пение другого птичьего семейства, но потом снова проспал. Поднял голову – пернатых в гнезде не было. Заволновавшись, я обошел весь лес и увидел: жаворонков, соловьев, дроздов, лесных синиц, перепелок, малиновок стало меньше. Они исчезли без следа. Белки поведали, что птицы срывались со своих мест, бросали гнезда и улетали неизвестно куда. Как назло, Василиса ушла проведать своих и не могла помочь советом.
Тогда же я начал подмечать и другие тревожные признаки: стал пересыхать лесной ручей, не помог даже проливной дождь. Зато после дождя мухоморов и поганок народилось больше, чем добрых грибов. Корни побегов стали подгнивать, зато в кронах крепких деревьев появились сухие листья… Я лечил лес, как мог. Где необходимо, подсушивал или увлажнял почву, ограничивал распространение мухоморов, оберегал подосиновики и подберезовики, расчищал русло ручья от камней и веток. Все вроде бы вернулось на свои места. Лес вздохнул полной грудью, и я вздохнул вместе с ним. Тем временем в лес набежали мужики, желающие худа Бабе-яге, и я увлеченно принялся путать тропинки, уводя их по ложному пути. Как-то водил троих, среди которых один особенно гнусно отзывался о Яге. Яна подтвердит.
Я кивнула, вспомнив байки подлого Сидора.
– Чтобы проучить, вывел их к болоту, – продолжил Леший, – и встретил старого приятеля, Водяного. Тот, заскучавший в своей заводи, с радостью принял мужиков и обещал устроить им хорошую головомойку.
Я жалостливо сглотнула, вспомнив бесхитростное лицо Фрола и его мечту о женитьбе на царевне. Жалко молодца! Ушлый Сидор живее всех живых, а Фрола, поди, теперь рыбы глодают. Неспроста же Сидор хотел наврать, что упыриха загрызла двух его попутчиков – значит, Фрол и Клим и впрямь погибли, только в топи болота.
– Мужики после такого в лес больше в жизни не сунутся, – продолжил Леший, убедив меня в том, что моя скорбь по Фролу преждевременна, а Водяной – в первую очередь шутник и затейник, а не маньяк-топильщик. – Но прежде чем за них взяться, Водяной пожаловался, что реки в последнее время мелеют, озера заболачиваются, рыба гибнет, люди воду мутят. Я мигом смекнул, что и в его угодьях творится что-то неладное, как и в моих. Не стал тревожить его раньше времени, а решил к избушке наведаться, узнать, нет ли вестей от Василисы. Достал медок, домчался до заветного малинника, где ягода самая сладкая в лесу, набрал ягоды, не удержался, попробовал одну и скривился – кислятина! Скушал еще ягодок с разных кустов – везде одно и то же. Испортился этот малинник! Я мигом к ближайшему. К счастью, там все в порядке оказалось. Ягода сладкая уродилась, я на гостинец набрал – и к избушке. Хоть Василисы на месте и нет, а не привык я с пустыми руками являться. А там уж вы знаете.
– Что ж ты не сказал тогда, зачем явился? – пожурил кот.
– А, отвлекли вы меня, развеселили, я и поддался вашему настрою, думал, чепуха все. Просто сложилось так, что птицы раньше улетели, что в лесу неурядицы были. Да и вроде бы утихло все моими стараниями.
«Вот почему Леший во время нашей первой встречи выглядел цветущим», – догадалась я. Временное затишье дало ему восстановиться, набраться сил и красоты.
– А как же слова Водяного? – сощурился кот.
– Я тогда подумал, что он краски сгущает, – понурился Леший. – И у него тоже все наладится, если он за дело возьмется да речки с озерами почистит. А теперь – сам видишь, как все сложилось.
Он склонил голову, и с взлохмаченных волос слетело несколько увядших ромашек.
– Вижу, – хмуро сказал кот. – А с Водяным что?
– Тоже худо, – вздохнул Леший. – Из рек вода уходит, озера мутнеют и зарастают камышом. Раньше такие перемены месяцами длились, а сейчас в считаные дни происходят. Было озеро кристальной чистоты – глядь, а уже болото.