Трехглавый орел
Шрифт:
– Да, история. Знаете что, давайте поступим так: на днях в степь отправляется отряд поручика Державина, которому предписано изловить бунтовщика. Езжайте вместе с ним.
Я покачал головой:
– Это противоречит данному мне заданию.
Михельсон развел руками:
– Ну, как знаете. Но на сегодня вы мои гости, тем более что губернатор нынче дает бал в честь своего дня ангела и будет весьма расстроен, ежели узнает, что флигель-адъютант ее величества, прибыв в город, не пожелал остаться на праздник.
– Почту за честь, – кивнул я, понимая, что сегодня в степь соваться без толку, поскольку
– Располагайтесь, господа офицеры. – Он вызвал дежурного адъютанта. – Милейший, позаботьтесь о расквартировании конвоя. Да, чуть не забыл! Дорогой мой поручик, у меня к вам будет просьба личного свойства.
– Рад служить, ваше высокородие!
– Тут, господа, вот какой карамболь получается. Одной очень знатной и, заметьте, поручик, очень красивой даме, вдове графа фон Лимбург-Штирумского, необходимо добраться до имения, расположенного в семидесяти верстах отсюда. Сами понимаете, поручик, дать ей солдат из вверенных мне войск я не могу, а вы со своим отрядом формально пока не состоите под моим началом и вполне могли бы ее сопроводить.
На губах Ржевского явно обозначилась самодовольная улыбка коренного гусара:
– Ваше предложение мне весьма лестно, господин полковник. Я с превеликой радостью провожу вдову графа, как там его... к ней в имение. Особенно если она действительно так хороша, как вы говорите.
– Поручик! – Лицо Михельсона приняло притворно гневное выражение. Насколько я мог судить, в молодые годы сегодняшний полководец тоже служил в кавалерии.
– Простите мое любопытство, – вмешался я, – по-моему, сейчас не самое удачное время для разъездов. Что могло заставить столь знатную даму тащиться в такую даль?
– Понимаете, какое дело, двоюродный брат ее сиятельства граф Скарбек оставил по своей смерти имение равными долями ей и своему племяннику, молодому графу Скарбеку. Сейчас тот желает выкупить долю тетушки, вот она и решила посмотреть, что продает. У них там в Германии и слыхом не слыхивали о Пугачеве. Впрочем, у нас пока спокойно. Ну что, поручик, договорились?
– Всегда к вашим услугам, господин полковник! Особенно насчет дам.
Полковой оркестр играл мазурку. Привыкшие к подобному исполнению местные дамы и кавалеры умело вычленяли ритм из оглушительного каскада звуков и легко кружились по залу в свое немалое удовольствие. Губернатор, настроенный через заезжего флигель-адъютанта приобщиться к столичным новостям и тайнам придворной жизни, не отпускал меня от себя ни на шаг, потчуя все новыми блюдами местной кухни и требуя взамен все новых рассказов.
– Вот попробуйте губадью, дорогой мой, это необычайно вкусно. Внутри пирога слоями расположены кырт, ну, такой особый творог, рис, яйцо и мясо, и все это залито прекрасным топленым маслом. Попробуйте, пальчики оближете!
Действительно было вкусно, однако есть в количествах, навязываемых мне его превосходительством, было задачей не для среднего желудка.
Дворецкий губернатора, выполнявший роль церемониймейстера, судя по манере выкликать гостей, из бывших фельдфебелей, вошел в праздничную залу и рявкнул во всю мощь своих тренированных легких:
– Его сиятельство граф Александр Скарбек и ее светлость графиня Бетти фон Оберштайн-Пиннинберг.
При звуке первого имени мы с Ржевским повернули
Мой взгляд упал на Ржевского, стоявшего в кругу молодых офицеров. Можно было спорить, что сегодня он больше не сможет съесть ни кусочка. Рухнувшую от изумления челюсть пришлось бы поднимать с пола руками. Извинившись перед губернатором, я по длинной дуге отправился навстречу старой знакомой.
– Все нормально, поручик, – шепнул я, проходя мимо Ржевского, – все идет по плану. Не обращайте внимания.
– Ага, – кивнул поручик, глядя на мою бывшую кухарку взглядом с плаката «Водка и здоровье несовместимы!». Да, надо отдать должное, с момента нашего скоропостижного расставания девушка немало изменилась, да и платье, которое сейчас было надето на ней, вряд ли являлось тем самым, приобретенным в модной лавке города Турова.
Оркестр вновь заиграл что-то танцевальное.
– Сударыня, вы позволите пригласит вас? – спросил я, подходя к несостоявшейся императрице и склоняя голову в изысканном поклоне. В глазах Елизаветы мелькнуло замешательство, моментально сменившееся насмешливым азартом.
– Господин премьер-майор, никак не ожидала вас здесь видеть, – она подала мне руку, – но, признаться, рада. Очень рада.
Я мельком глянул на улана, стоявшего рядом с графиней: губы его подергивались, рука была засунута за лацкан уланского колета. «Наверняка у него там пистолет, – с досадой подумал я. – Интересно, сколько еще в этом зале господ, нащупывающих в данный момент рукояти спрятанного под одеждой оружия?»
Оркестр наяривал котильон. Взявшись за руки, мы с сиятельной графиней пошли по залу.
– Сударыня, всего несколько дней мы в разлуке, а вы опять успели выйти замуж и даже овдоветь. Примите мои соболезнования.
– Ну что вы, господин премьер-майор, это излишне. Титулы, которые вы сейчас слышали, достались мне от моего первого мужа Филиппа-Фердинанда, графа Лимбург-Штирумского, номинантного герцога Шлезвиг-Гольштейна и Гольштейн-Шадмбурга, князя Северной Фризии и Вагрии, наследника Гольдерна, графства Зутфен, господина Виш, Борколоэ, Темен и многое другое. Вы же знаете манеру этих германских князьков записывать себе в титул все имеющиеся в их владениях мызы.
Я кивнул.
– Ай-ай-ай! И когда, он умер?
– Признаться... давно о нем ничего не слышала. Возможно, он еще жив. Но вряд ли об этом известно в Казани. Да и кого в этом городе могут интересовать подобные мелочи.
– Вы правы, сударыня, – вздохнул я.
– Надеюсь, господин премьер-майор, у вас нет желания вспоминать сейчас здесь, на балу, о моем втором муже? Боюсь, вас не поймут, если вы вдруг решите заявить, что я графиня Орлова.
– Ну что вы! Как только такое могло прийти вам в вашу красивую головку? Я не буду говорить ни о том, что вы Елизавета Разумовская, ни о том, что вы жена графа Орлова-Чесменского. Правда, я могу сказать, что вы беглая жена моего камердинера – миссис Редферн.