Трехкольт

Alfranza

познакомился с Мораной. Он называл ее ласково – Кайей, на вепский манер. Она не возражала, видно чем-то он ей пришелся по душе.

Когда немного передохнули, Норлан принялся вновь готовить хогдарское вяленое мясо, а Морана зазвала ее собрать немного сухого хвороста, что бы было чем кормить костер ночью.

– Не по душе он тебе? – испросила девушку Кайа, когда они немного углубились в подлесок рядом.

“И как она порой все замечает, и вроде поводов нет.”

– Немного.

Морана шла чуть впереди, собирая ветки опавшего лапника, Анэка позади, почти упираясь в ее могучую спину.

– Чем же?

Почему-то не особо хотелось говорить об этом.

– Слишком охоч до слов.

Морана усмехнулась и повернулась к девушке.

– Разве то плохо?

Анэка покачала головой, не особо жаждя отвечать.

– У тебя я посмотрю, и слова кончились! – смотрела на нее Морана.

Иллинка вздохнула, отворачиваясь.

– Не смотри на меня так! Я смекнула, что вы други, а мне его слушать не за чем.

– Вот, глупая! – сказала вдруг с досадой в голосе вепска и обняла девушку одной рукой, прижимая к себе.

Анэка не сопротивлялась. Её уже давно никто не обнимал. Только очень, казалось давно, мама на прощание. Мамины объятия всегда были теплыми и надежными для нее. В объятиях же Мораны Анэка почему-то чувствовала себя неловко, как будто это были не просто объятия.

– Не обижайся, душа моя! Норлан с нами не задержится. Он идет в порт Нокс, и на сайрантской дороге покинет нас.

– Я не обижаюсь.

Морана вновь улыбнулась, выпуская ее из своих объятий.

– Ну, вот и славно.

Вечерняя трапеза на этот раз проходила в молчании. То ли у Норлана, наконец, кончились рассказы, то ли Морана что-то сказала ему, и он решил отдохнуть от слов. Когда короткая трапеза была окончена, Норлан поднялся, поклонился девушкам и сказал, что нужно ему пройтись покамест и обдумать свой дальнейший путь.

Девушки возражать не стали.

– А что если он пойдет далее с нами? – спросила Анэка, когда вепса скрыла густая листва подлеска.

Морана облизнулась.

– Ну, тогда мы явно скучать с тобой не будем.

Анэка посмотрела в сгущающиеся сумерки.

– Его зовет долг, душа моя! – сказала Морана, облокачиваясь на кипу сухих веток за спиной. – Торговый порт Нокс собирает еже временно большое количество отступников, кандалашников и ренегатов (люда вне закона – прим. авт.). Он не сможет изменить своему долгу, ради того, что бы нас сопровождать.

– Ты слишком ему веришь, – ответствовала иллинка. – Долг – это не рабство, это выбор. И этому выбору тоже можно изменить.

– Я хорошо знаю Норлана, он не изменит своему долгу – серьезно сказала Кайа, глядя в звездные небеса.

На это раз Анэке не нашлось, что ей ответить.

Наутро, иллинку разбудил громкий разговор, а точнее небольшая перебранка. Мораны рядом не было, Норлана тоже. Грид и Альго сладко спали, прислонившись, друг к другу. Анэка осторожно встала и пошла на голоса. Пройдя около восьми саженей ( около 10 метров – прим. авт.) она отогнула куст меландры (дикого боярышника – прим. авт.) и услышала часть разговора, который явно ей не надобно было услышать. Норлан, видимо не спавший всю ночь, пытался доказать свою правоту в словах Кайе, что ей лучше пойти с ним, что опасно идти на брагинские владения вдвоем не имея понятия , что это за народ и как он расправляется с чужестранцами и неприятелями. Он ведь всех неприятелем считает. Морана по большинству и обыкновению молчала, только изредка вставляя слова.

– Ты даже не представляешь, Кайа, какой путь ты выбираешь! – строго, по-отечески говорил вепс. – Ты погибнешь. Я не хочу этого.

– Твое желание, тут ничего не решает Норлан. Моё место с ней!

Последние слова врезались в сознание Анэки очень надолго. Она мельком вспомнила, что когда она только встретила Морану, то у нее был свой путь, а теперь получается, что ее путь переплетается с путем Мораны. Как такое может быть и почему?

Солнце только набирало высоту, когда они вышли с пригорка, поросшего редкой травкой, на сайрантскую дорогу.

Норлан остановился, и еще раз окинул взглядом Кайю.

Она не смотрела на него.

– Ну, Миледи, доброй вам дороги, и славной битвы, коль придется обнажить мечи! – он вновь приклонил колено и голову, на этот раз на прощание.

Иллинка лишь кивнула.

А Морана сказала:

– Даст Святая Мать Земля, еще свидимся!

Морана была невозмутима и тверда, Норлан же, показалось Анэке, жалел, что не мог предать своего долга и остаться с ними. А Мать Земля может и не поспешать сводить тех, кто любит.

А Норлан любил. Так показалось Анэке.

Морана не смотрела ему в след, а он не оглядывался.

Постояв немного на перекрестье дорог, Кайа сказала:

– Пошли.

Через три дюжины саженей, впереди завиднелась преграда в виде широкой полыньи реки.

Морана посмотрела по сторонам.

– Бери Альго, сейчас полетим – твердо сказала она.

Анэка подхватила магара на руки и взобралась на грида. Морана же, ловко и легко запрыгнула на Беара, как на бравого коня.

– Держись!

Грид уставший немного от пеших прогулок, был счастлив взмыть, наконец, в небо.

Альго не привыкший все-таки еще летать, тихо поскуливал в руках иллинки, и даже тоже пытался расправлять еще не окрепшие

крылья, что бы хоть как-то не бояться.

– Что это там? – спросила Анэка, указывая на статное дерево, в тридцати саженях от берега реки.

Грид немного снизился, и Морана предположила.

– Похоже на человека.

Через некоторое время грид мягко спланировал на полянку, рядом с вековым дубом.