Трехречье
Шрифт:
— А скоро ужин то?
— Да уж не долго ждать.
— Хорошо, я тогда вещи переберу да оружие к походу приготовлю…
Глава 43
После двухдневного похода войско Талеса численностью восемь сотен бойцов, не считая обозников и фуражиров, встало лагерем за узкой полосой редкого леса, тянущегося вдоль глубокой протоки и потом переходящей в плотный и густой лес, простирающийся на север в холмы. До городища всего два километра, и если забраться на дерево на краю леса, желто-красная листва которого вот-вот начнет облетать, то можно наблюдать
Около сотни походных шатров было поставлено за световой день, и уже к вечеру военный лагерь напоминал деревню каких-нибудь Апачей, во всяком случае, эти все шатры мне больше вигвамы напоминали. Нам с Варасом тоже пришлось поработать. Тарин предложил нам заселиться в большой воеводский шатер, но сославшись на то, что в нем будет слишком суетно в скором времени, я спросил разрешения поставить неподалеку отдельные апартаменты. Тарин побурчал конечно, но потом принял мои доводы и разрешил взять жердей, шкур, веревок и других «стройматериалов» у обозников. Связав веревкой несколько длинных жердей с одной стороны, мы подняли их вертикально, а потом растащили жерди в стороны установив их в подготовленные неглубокие ямки и прикопали.
— Теперь бери ремни и вяжи как я, — руководил строительством Варас, было понятно, что ему не впервой ставить походный шатер.
Обвязав по кругу жерди широкими кожанами полосами с веревочными вязками на концах, стали закрывать получившийся достаточно крепкий каркас шкурами местного рогатого скота, название которого я никак не запомню. Когда вигвам был готов, Варас принялся окапывать его по периметру инструментом похожим на кетмень, а мне поставил задачу набрать камней для очага, собрать хвороста в лесу и начинать готовить ужин. Спустя час похлебка в медном котелке уже булькала, внутри шатра было тепло и не сквозило, к слову на улице уже около нуля и неприятный ветер. С двух сторон от очага были постелены шкуры, которые я нагло спер у обозников, а мы с Варасом расстелив плетеные из веревки коврики на шкурах дымили трубками, и ждали состояния готовности ужина.
— А неплохо устроились оружейники! — пригнувшись и отодвинув шкуру входа, в шатер протиснулся Тарин, — накормите голодного воеводу?
— Накормим… не то оголодаешь да сляжешь перед важной битвой, — хохотнул Варас.
— Надеюсь, — присел Тарин «по-турецки» рядом со мной, — никакой битвы не будет и у Палея хватит разума и чести уступить княженье.
— Думаешь? — выдохнул я дым вверх, — я его видел, по этому сомневаюсь.
— Я честно сказать тоже сомневаюсь, — ответил Тарин и наклонившись над очагом понюхал нашу стряпню, громко втянув воздух, — но молодой князь на это наедятся и не хочет кровопролитья.
— Может… эм…
— Нет Варас, — перебил я его, догадавшись о чем он хочет сказать, — чего-чего, а драться Талес не боится.
— Ну ты выжил в рубке рядом с ним… тебе верю, раз так думаешь, — согласился Варас, — значит правда, за люд переживает.
— Да, переживает… места себе не находит, — кивнул Тарин, — ну что там, готово уже?
— Готово, садись ближе, — снял я с огня котелок, — с одной посуды поедим.
— Завтра на рассвете Талес отправляет в городище посланника с грамотой, — сказал Тарин, достав откуда-то просто огромную медную ложку и виновато улыбнулся, мол другой нет.
— Значит, завтра станет понятно, будет ли большая война, — ответил я.
Уже за полночь
Проснулся от того что закашлялся… а вот это плохо, в отличии от местного народа, мой организм не приучен к ночевкам на земле в условиях глубокой осени. Надо будет в лесу набрать листвы и веток, да накидать под шкуры. Все еще спали и я выглянув из шатра понял что скоро рассвет, раздул угли и подкинув хвороста поставил котелок, наполнив его из бурдюка. Затем намотав портянки влез в сапоги и накинув на плечи кафтан побежал до ветру.
Лагерь просыпался, уже слышны были голоса. Вернувшись я сыпанул в закипевшую воду душистой травы, что дала мне с собой в поход Чернава, и снял котелок с огня.
— Уже проснулся? — спросил Варас сонным голом, потягиваясь и хрустя всеми косточками на весь шатер.
— Да, уже светает.
И только я ответил, как где-то совсем рядом, громко протрубили в рог. Братья крепыши подорвались словно «духи» на КМБ, и кивком поздоровавшись с нами, скрутили свои коврики и выскочили из шатра.
— Южане, — пробурчал все еще сонным голосом Варас, — у них все такие… там многие лета назад часто крови с хартами мешали. А чем это так вкусно пахнет?
— Это я травы заварил, что Чернава мне дала.
Позавтракав, мы с Варасом присев на торчащие из земли небольшие валуны и дымя трубками, наблюдали, как рядом с шатром воеводы собирают посланника в городище.
— Храни его Большая Луна, — тихо сказал Варас выдохнув, дым и неприятно поморщившись, — совсем молодой…
— Думаешь не вернется?
— Думаю да… сон мне был Никитин, плохой сон.
Сон Вараса был в руку, как говориться. Спустя два часа, на границе леса дозорные остановили дряхлого старика, трясущегося от страха и с плетеной корзиной в руках накрытой грязной тряпкой, на которой проступила и запеклась кровь. Старика проводили в шатер к воеводе, куда поспешили и мы с Варасом.
— Возвращайся в городище старик, и передай Палею, что он сам решил свою судьбу, — с каменным лицом сказал Талес. И еще, предупреди людей в посаде, им ничего не угрожает, если они не встретят нас с оружием.
— Предам господин, — отвечал старик и постоянно кланялся.
Старика отпустили и спустя еще час пять сотен наших бойцов беспрепятственно заняли посад взяв старое городище в блокаду.
Корен.
По дороге на север медленно шла колонна, две дюжины всадников, пара фургонов и две телеги с провиантом и водой. Колонна выехала из городища еще на рассвете и уже достаточно отдалилась. Их путь лежал к берегам Желтого озера, где решил пока уединиться бывший хранитель Корен, со своими телохранителями из наемников, которых щедро одарил золотом из княжеской казны, к которой имел беспрепятственный доступ, и несколько ящиков с золотыми монетами сейчас лежали в фургоне.