Трепет. Его девочка
Шрифт:
14 глава
– А что касается твоих прав, у тебя есть все правы, разумеется, в допустимых границах, Ян. Я думал, что предельно ясно выразился, когда говорил, что хочу от тебя всего, а не только секса. У нас будет так, как бывает у людей в отношениях. И как бывает в семье. Насчет того, что я не рассказываю тебе о своих проблемах, я тоже говорил - это тебя не касается. Для чего вмешивать тебя в то, что с тобой не связано? Это вовсе не означает, что ты мне не важна, поэтому я не вижу смысла вести с тобой по этому поводу откровенные беседы, как раз наоборот, ты мне важна, поэтому есть вещи, от которых
Он так точно угадывает причины моего беспокойства, что мне становится как-то зябко, я даже плечи обхватываю невольно. От него мало что укрывается. Стоит мне открыть рот и попытаться поговорить, или сделать что-то, как Рустам тут же находит правильную причину моего поведения. Не удивлюсь, что мои фортели с отсутствием нижнего белья тоже изначально были ему понятны.
– Ты удовлетворена?
– Почти, - киваю и кошусь в его сторону.
– Что еще не так?
– Раз мы в отношениях, - начинаю осторожно, разглаживая ткань юбки на бедрах и скребя ногтем ручку двери, - в равных..., я считаю справедливым знать о тебе больше. О том, что касается твоего прошлого. Ты обо мне почти все знаешь, а я о тебе ничего.
– Мы знакомы уже восемь лет...
– Это ни о чем не говорит! За это время я о тебе знаю едва ли место твоей работы и что тебе нравится оружие... А до встречи с мамой? Как ты жил? Были ли у тебя близкие родные люди? Как-то я начинала этот разговор с мамой, но она всегда отвечала, что ты не любишь об этом говорить, потом я просто боялась полезть не туда со своими вопросами, поэтому избезала этих тем с тобой. Но сейчас избегать не выйдет. Мне важно знать тебя. Я чувствую такую потребность.
Рустам бросает на меня внимательный взгляд и слегка хмурится, и я уже думаю, что сейчас он откажется отвечать, придумав какое-нибудь оправдание своей скрытности, но он вдруг начинает говорить. Голос его звучит слегка приглушенно и отдается теплыми переливами в груди.
– Мои родители умерли рано. Погибли в аварии. Других родственников у меня нет. Большую часть времени я был предоставлен сам себе. Искал возможность достойно жить не всегда в достойных местах. Мне потребовалось много лет, что бы встать на ноги, учитывая, что мне никто не помогал.
Его рассказ практически безэмоционален. Словно он уже давно все это пережил, и сейчас это просто лишь часть его прошлого, никак не влияющая на настоящее. Я пытаюсь собрать пазл в голове из того, что он мне только что сказал, что говорил и делал раньше. Все его попытки помочь мне до ситуации с Сашкой, его откровенное нежелание оставлять меня в покое, когда я приняла решение уйти - это могло быть связано не только с его чувствами ко мне, но еще и с тем, что он был так одинок, он сам всего добивался, и как сказал, не всегда в правильных местах. Рустам просто не хотел, что бы я мучилась, чтобы я пошла не в ту сторону и не к тем людям. Он хотел показать мне, что у меня всегда будет он, и я смогу к нему обратиться...
– До встречи с твоей мамой я был женат, - здесь его голос будто трескается, а я настолько не ожидаю услышать подобное, что словно замерзаю на несколько секунд, глаза распахиваются, взгляд стекленеет. Я смотрю на Рустама, не моргая и не дыша. Женат?
Молчу, ожидая, что он продолжит, но Рустам больше ничего не говорит, поэтому я сама задаю вопрос:
– А... мама знала?
– Знала.
Медленно начинаю втягивать в себя воздух, прикрываю
Господи, Яна, ты что ревнуешь его к прошлому? Это же идиотизм!
Мы подъезжаем к дому, а спустя минуту поднимаемся в лифте на наш этаж. Рустам все еще сильно напряжен. Кажется, вечер безнадежно испорчен, и все мои дневные попытки вызвать его страсть оказались бесполезны. Даже если от них был эффект, который он скрывал, то сейчас ничего не осталось. И все из-за разговора. Не знаю, правильно ли я поступаю, но глядя, какой он подавленный, хочу как-то утешить или подбодрить, поэтому осторожно касаюсь его плеча и жду, когда он посмотрит на меня.
– Спасибо, что поделился. Это... правда очень важно для меня.
– Пожалуйста, Яна.
– Я вовсе не хотела бередить старые раны. Просто хотела лучше понимать тебя.
– Я знаю, Ян. Все хорошо. Расслабься.
Да уж. Этого мне, наверное, теперь точно не удастся сделать.
Уже не надеясь на хорошее завершение вечера, захожу в квартиру, небрежно бросаю сумку на комод, стряхиваю балетки и отпихиваю в сторону. Рустам идет позади меня. Я слышу щелчок закрывшейся двери. Собираюсь включить свет и отчаянно пытаюсь придумать, чем заняться дальше: сходить в душ, надеть белье, заняться работой или...
Теплая ладонь Рустама ложится поверх моей и отводит в сторону от выключателя, прижимает руку к стене. Вторая рука обхватывает мою талию, его тяжелое тело вдавливается в мое, грудью я упираюсь в стену, голову приходится повернуть набок, чтобы получить возможность дышать.
Шею обдает горячим влажным дыханием, в ягодицы упирается эрекция, а рука Рустама, что сжимала мою талию, сползает вниз и начинает задирать юбку. Я не нахожу сил что-нибудь сказать, потому что от неожиданной смены поведения и настроения Рустама меня начинает колотить, дрожь охватывает тело, влага разливается между ног.
– Весь день хотел убедиться, я рехнулся, или ты действительно не надела трусы?
– прорыкивает он и одновременно с этим кладет ладонь на мою голую промежность и резко вводит пальцы внутрь.
– Господи...
Боли нет. Вообще никакой. Только одно сплошное удовольствие от движения его пальцев во мне. Они двигаются резко и безжалостно. Он не пытается меня щадить, дает то, чего я так хотела - свое безумие. Обрушивает его на меня, не позволяя подготовиться, привыкнуть, согласиться или отказаться. Это пугает и заводит.