Треснутое зеркало
Шрифт:
– А телефон? – тихим голосом спросил Виктор.
– Телефон – мне кажется это попытка скрыть что-то важное.
– Но мы ведь получили распечатку от оператора связи с ее контактами. У тебя есть номера, но нет имен, адресов, а многие просто не станут брать трубку, если ты начнешь прозванивать с незнакомого им номера. Так что частично убийце удался замысел. Он если не обрезал, то довольно сильно спутал нити, которые привели бы нас к разгадке.
Иван задумался.
– Но что тебе не нравится в твоем бреде? – злился Кролевич.
Иван пропустил обидные слова.
– Я не могу понять, зачем убийца сообщает нам о ее характере?
– Зачем? – впервые за всю встречу сказал Семен.
Иван вздрогнул, пожал плечами и вышел из кабинета. Оставшиеся трое настороженно переглянулись и отвели взгляды, словно застали друг друга за просмотром порно на рабочем месте.
Что-что, а работать в тот день Иван не смог. Вернее, не смог выполнять привычные для него функции, такие как разборка письменных жалоб граждан. Хотя какие сейчас граждане – господа. Куда не глянь сплошные господа! Мочатся в подъездах господа, мусор выбрасывают в окна господа, водку жрут господа. Его порой так бесила реклама, где хорошо поставленный голос произносил «только для солидных господ». Он лично видел как вот такие солидные “господины”, вылезая из крутых иномарок с выглядывающими пупками сквозь не сходящуюся рубашку, смачно плюют себе под ноги, и, зажав барсетку под мышку, направляются в магазин. Он видел, как эти же господа не могут сказать пару завершенных по смыслу предложений, но довольно бойко обкладывают нерасторопную продавщицу семиэтажным матом, выдумывая такие обороты, что не заучишь с первого раза.
Иван сидел в своем кабинете и немигающим взглядом буравил точку на противоположной стене, где-то за окнами шумел город, ходили люди, а у него перед глазами лежал труп беременной девушки. Гратко не пытался строить какие-то схемы, мысленно рисовать образ убийцы, для этого у него было слишком мало материала. Он лишь пытался понять, чем движим человек, чтобы убить девушку, да еще с маленькой жизнью внутри нее.
Иван снова и снова натыкался на банальные фразы пособия юного следопыта. Для того, чтобы поймать или выследить преступника – нужно думать как он, видеть как он, дышать как он. Ваня прекрасно это знал и понимал, вот только смириться с таким превращением не мог. У него не было сомнений, что если пожелает, он сможет перевоплотиться в то чудовище, убившее девушку. Проблема заключалась в другом, сможет ли он стать прежним. Эти, казалось бы, пустые мысли тревожили его разум. Однако как не противно было в этом признаваться, но существовал от этих неприятных рассуждений один позитивный момент. Пока он думал о монстре, убившем беременную девушку, о том, что ему самому предстоит примерить облик этого чудовища, психолог не думает о зеркале, о Дарье, о все том, с чем пора давно проститься. Теперь он решил твердо. Он выбросит зеркало из ванны, он сожжет все фотографии, он обнулит свои воспоминания, он перестанет жить прошлым. С этим решительным настроем он поднялся и вышел из кабинета. Вставил ключ в замочную скважину.
– Здравствуйте, Иван Сергеевич.
Женский голос за спиной оказался знакомым, но от неожиданности Иван вздрогнул. Повернулся, так и не успев, закрыть двери. Перед ним стояла девушка лет двадцати пяти. Уборщица Лиля. Ростом чуть ниже Ивана, с красивой фигурой, брюнетка. Волосы обрамляли слегка удлиненный овал лица с высокими скулами и бледной кожей. Эту бледность подчеркивали алые аккуратные, совсем не девичьи, губы и такие же черные, как и волосы, тонкие длинные брови. Она была красива, но скорее красива, как злая мачеха из сказки о Белоснежке. Такая жесткая красота. Типичный образ прекрасной стервы. И с этим образом никак не вязался синий халат спецодежды, резиновые рукавички и швабра с мокрой тряпкой. Ей бы сидеть за рулем «красной иномарки» в норковой шубке и в «лабутенах», но она стояла перед ним, мило улыбалась и излучала доброту.
Она всегда была добра к Ивану, с первого дня. Не смотря на то, что они были почти одногодки, Иван всегда воспринимал ее как добрую тетушку. Именно Лиля помогала разгребать завалы в кабинете, отмывать стены и снимать паутину с потолка. С ней он говорил много, в том числе и о том, как ему неуютно в коллективе. И она всегда внимательно слушала. Быть может, только благодаря ей и Семену, Гратко до сих пор оставался в этих стенах, смиряясь с насмешками, рутиной и неблагодарностью.
А еще жила в ней какая-то загадка, как и в столе Кролевича. И даже не в самой Лиле, а в шраме на ее лице, который объяснял почти все: и несоответствие образа стервозной красавицы с кротким нравом, и резиновые перчатки, и отсутствие норкового манто. Этот рубец, который в своем роде предрешил судьбу молодой женщины, брал свое начало над левой бровью и тянулся почти до середины левой щеки. Поэтому если вы находились по правую руку от Лили, пред вами стоял ангел неземной красоты, нисшедший до разговора с вами, но стоило вам перейти на левую сторону, белая борозда кожи возвращала вас на землю. Она не выглядела безобразно, но становилось понятно, почему работает именно тут и старается меньше говорить с людьми.
Иван моргнул, заставляя себя смотреть в глаза девушке, а не на шрам. Он давно уже признался себе, благодаря цинизму, который выдавался каждому работнику этого здания вместе с пропуском, что его не интересуют люди как целостный образ. Его интересовали детали. Этот рубец, как магнит притягивал взгляд Ивана. Словно серия сериала, закончившаяся на самом интересном, теребила разум Гратко вопросом не о том, что будет дальше, а что было до этого. Откуда на лице красивой девушки появилась эта отметина? Гратко вздрогнул, пауза затягивалась.
Лиля, держащая в правой руке швабру с тряпкой, с которой капала вода, мило улыбнулась. Хотя, милой стала правая половина лица. На левой – белый шрам покрылся маленькими морщинками и стал походить на большого морского червя с огромным количеством ножек. Иван, в который раз попытался отвести взгляд от шрама, но глаза, как привязанные, натыкались на изъян.
– Фух, ты меня напугала, – ему удалось посмотреть в темно-карие глаза девушки.
– Что много работы? Все уже ушли.
Теперь стоило и ему задуматься над ответом, он целый день просмотрел в одну точку, можно ли было назвать это работой? Ваня вяло улыбнулся, представив, что сказал бы по этому поводу начальник.
– Ты когда заканчиваешь? – Иван вышел из ступора и задал неожиданный вопрос.
Лиля опешила и сделала шаг назад, на ее лице появилось непонимание.
– Около девяти, – не уверено ответила она, стараясь скрыть свое смущение.
Ваня забыл о своем желании вычистить дом и разум. Бравый настрой развеялся, как только он покинул кабинет. Теперь Гратко боялся возвращаться в свою квартиру, он точно знал, что уснуть сегодня ему не удастся, поэтому хватался за любую возможность отсрочить миг щелчка замка в пустом помещении.
– Ваня, ты идешь?
Этот раскат грома вновь заставил психолога вздрогнуть, он глянул в сторону звука и увидел Семена, стоящего в конце коридора.
Несколько секунд Иван сомневался, а затем мило улыбнулся Лиле, как бы извиняясь за свой недавний вопрос, кивнул на прощание, повернул ключ в двери и зашагал по коридору. Они вышли на крыльцо, Семен автоматически зажал в губах сигарету и склонился над пламенем зажигалки, Ваня отрешенно уставился на окружающий мир.
– Классная телка, если бы не шрам… – с этими словами Семен выпустил струю дыма.
В целом, Иван считал Семена единственным нормальным мужиком во всем отделе, но иногда тот, как в подтверждение общеизвестного факта, что все мужики сволочи, становился полным дураком. Ваня непонимающе посмотрел на коллегу. Тот сделал еще одну затяжку, хитро подмигнул и продолжил свой монолог.
– Жалко девчонку, такие формы и пропадают, наверно еще не опробована?
– Так ты платочком ей лицо накрой, или представь, что под тобой твоя Светлана и действуй, – Ваня решил изображать такую же сволочь.