Третье открытие силы
Шрифт:
– Этот - тоже молодой, лет двадцать семь... Но из тех ребят, которые с ним были - самый старший. Инструктор...
– На опытность свою понадеялся?
– Да какая там опытность...
– Ну как, инструктор все-таки...
– А ты будто ты не знаешь... В морской школе водолазам бутылку поставил, те "корочку" выписали, фото прилепили, печать шлепнули - вот тебе и инструктор... И остальные - такие же... Одно то, что они сюда "Юнгу" привезли, уже само по себе чего стоит!.. Здесь ведь глубины - до полтинника, и течения на дне бешеные, а они - с этой игрушкой... Я наблюдал за ними - ни хрена толком
– Что ж ты им не сказал, что так нельзя?
– спросил я.
– Сказал? Не смеши. Кто бы слушать стал, они же - самые клевые...
– А вдруг...
– Иди ты...
– сказал Мастер Чу.
– В конце концов, это - не мое дело... Да я и говорил... Ненавязчиво, правда...
– И что теперь?
– Всплывет... Вода теплая. Через неделю – где-нибудь в скалах южнее бухты... Как раздует, так и появится. Увидишь...
Чем дальше, тем более неприятный осадок оставался от этого разговора в моем сознании, и я не знаю, во что бы это вылилось, если бы вдруг не произошло событие, переключившее на себя все наше внимание.
С обрыва сорвалось нечто, напоминавшее большой веревочный ком. Падая вниз, оно разматывалось, превращаясь в основательную веревочную лестницу. Потом по ней деловито спустился небритый мужичок с брюшком - в домашних тапочках, семейных трусах и темных очках под козырьком пляжной кепочки в оранжево-зеленую клетку на белом фоне.
– Это еще что за явление?
– тихо спросил я.
– Веяние времени. Очередная партия любителей подводного плавания, - так же тихо объяснил Мастер Чу.
– Здорово, земляки, - сказал мужичок.
– Не помешаем? На той стороне совсем невмоготу стало, столько народу, так мы здесь решили счастья попытать. Летчики мы... Видали, небось, иногда МиГи и СУ летают? Так это - наш полк... В ста пятидесяти километрах отсюда базируется, там еще городок военный, знаете?
– Да, - сказал Мастер Чу.
– "Эй, Жора, ну что?!" - послышалось сверху. "Все класс!
– заорал мужичок по имени Жора.
– Пусть Игорек спускается, будем здесь снарягу принимать! Саня, а ты наверху оставайся, Василь Ильич пусть грузовик подгонит к обрыву, чтобы далеко железо не таскать, потом что-нибудь придумаем!"
– Начинается!
– с заметной досадой в голосе процедил сквозь зубы Мастер Чу.
– Идем наверх, посмотрим, что там у них.
В это время с обрыва, разматываясь, упала бухта толстого капронового троса, и по веревке ловко соскользнул здоровенный белобрысый парень с мешком в зубах, видимо - Игорек. "Поехали!
– гаркнул он, едва коснувшись ногами каменной плиты, и, обращаясь к нам: - Здорово, мужики!"
– Привет...
– отозвался я.
Мастер Чу промолчал.
– А че это за мешок у тебя?
– спросил Жора.
– Да картофан, - ответил Игорек, - бабы помыть велели, хотят на ужин с тушенкой забульбенить. Ну, для балласта... Новоселье, как-никак, а мы соленые огурцы еще вчера на пляже доели...
Я собрал свою одежду, и мы направились к обрыву.
Трапом нашим пользуйтесь - пожалуйста!
– щедро предложил Жора.
– Спасибо, - сказал Мастер Чу и, приняв предложение, начал подниматься по веревочной лестнице.
Наверху вовсю кипела работа. Несколько "Жигулей", старый облупленый "Москвич" и "Опель-Фронтера" с помятым крылом плотным кольцом окружили каменный круг Мастера
– Уроды!
– нервно закричала одна из дам приближающимся с ношей мужчинам.
– Жора ж вам сказал, чтоб грузовик сюда подогнали!
– А заводить его потом как? У меня аккумулятор - ни к черту... Пусть грузовик на холме остается, - сказал, подходя, благообразный мужчина почтенного возраста.
– Ой, Василь Ильич, простите, это я не вам, - покраснела дама, - это я своим дебилам... У них от ежедневных перегрузок все извилины уже давно спрямились...
– Напрасно вы так, Зиночка, они же офицеры, к тому же летчики - цвет и гордость российской нации!
– Ну, коли эти бухари - цвет и гордость, то скоро всей нашей нации гайки-веники настанут, - без тени улыбки сказала Зиночка.
– Боже, если б вы, Василь Ильич, только знали, как они мне все надоели. Нет, чтоб на пляже остаться, надо обязательно припереться в самые пампасы... И так все время - вечно как чего-нибудь выкинут - хоть стой, хоть падай... Вам-то что - вы к сыну приехали, погостите месяц - и до свидания, а я же всю жизнь среди них толкусь... Боже, Боже... Теперь вот лестницу веревочную придумали... Людей, видите ли, на пляже много!.. Новых мест им захотелось... Они все свое железо и лодку надувную вниз спустят, а дальше - хоть трава не расти... А нам как тут купаться ходить?! Вы представляете себе - каждый раз по веревке... Нам ведь уже не по двадцать лет...
– Но вы же - парашютистки, альпинистки, аквалангистки, и вообще - офицерские жены!..
– Василь Ильич!!!... Ну хоть вы!!! Я тот день проклинаю, когда за Петьку вышла! Красавец ведь был! Курсант - косая сажень в плечах! И чуб - во какой! У нас тогда в городке по нем почти все девки сохли...
– Так он и сейчас - вона каков!
– Василь Ильич кивнул в сторону рослого статного мужчины лет сорока пяти, который легкой походкой спускался с холма, неся на каждом плече по грузпоясу, а в руках по два акваланга - в общей сложности около сотни килограммов груза.
– Ишь, как вышагивает! Все - гляди - гнутся, ногами шаркают, а твой - эх! Гусар! И шевелюра на месте - глянь густая какая! Ежик, правда, вместо чуба, но это - детали...
– Конечно, ему чего сделается? Он если не летает, так целый день на тренажерах сидит. А у плиты - кто? День на работе с цифирью маешься, а вечером - вахта... Хоть бы машину стиральную купил. Так нет, он всю наличность в этот чертов джип ухнул. Как будто на нормальной машине ездить нельзя... Я за двадцать лет во что превратилась?
– в ее голосе зазвучала тоскливая безнадежность.
– Ну что вы, Зиночка, вы еще женщина - что надо, в самом соку...
– засуетился Василь Ильич.
– Да бросьте вы, что у меня в доме, зеркала что ли нет?
– тихо проговорила она, и на глазах ее выступили слезы.