Третье Правило Волшебника, или Защитники Паствы
Шрифт:
– Советники редко заходят на рынок, чтобы обсудить вопросы теологии со старыми дамами, мой господин. К тому же я сильно сомневаюсь, чтобы кто-нибудь из них оказался настолько глуп, чтобы делать такие заявления публично, даже если и имел подобные мысли.
– Ну а что вам вообще доводилось слышать?
– Вы желаете узнать о слухах, которые ходят на улице Глашатаев, мой господин? – изумленно подняла бровь старуха. – Тогда уточните, какого именно рода сплетни вас интересуют, и я перескажу вам парочку, чтобы удовлетворить ваше любопытство.
Тобиас
– Меня не интересуют сплетни, сударыня, только истина.
Старуха кивнула:
– Разумеется, мой господин, и вы ее, безусловно, услышите.
Поразительно, о чем только не болтают люди.
Он с раздражением кашлянул.
– Я уже по горло сыт слухами. Мне нужна правда о том, что сейчас творится в Эйдиндриле. Например, я слышал даже, что все члены Совета казнены, как и Мать-Исповедница.
К старухе вернулась улыбка.
– Человек вашего ранга может отправиться непосредственно во дворец и потребовать встречи с Советом. В этом было бы больше смысла, чем хватать на улицах людей, которые толком ничего не знают, и пытаться их расспросить. Правду лучше всего видеть собственными глазами, мой господин.
Броган сжал губы.
– Меня здесь не было в то время, когда, по слухам, казнили Мать-Исповедницу.
– Ах, так, значит, вас интересует Мать-Исповедница... Почему же вы не сказали сразу, вместо того чтобы ходить вокруг да около? Я слышала, что ей отрубили голову, но сама этого не видела. Однако внучка моя там была, верно, детка? Девочка кивнула:
– Да, мой господин, была и своими глазами видела. Они отрубили ей голову, вот так.
Броган горестно вздохнул:
– Этого я и боялся. Итак, она умерла?
Девочка покачала головой:
– Этого я не говорила, господин мой. Я сказала, что видела, как ей отрубили голову.
Она посмотрела ему прямо в глаза и улыбнулась.
– Что ты хочешь этим сказать? – Броган бросил быстрый взгляд на старуху. – Что она имеет в виду?
– То, что сказала, мой господин. Эйдиндрил от века был силен своей магией, хотя сейчас от нее остались только осколки. А когда дело касается магии, не всегда можно верить тому, что видишь. Она хоть и мала, но достаточно сообразительна, чтобы понимать такие вещи. Человек вашей профессии тоже должен бы это знать.
– Остались одни осколки? Это попахивает злом. Что вам известно о приспешниках Владетеля?
– Они ужасны, мой господин. Но магия сама по себе не зло. Она просто существует, как и все остальное.
Броган сжал кулаки.
– Магия – порождение Владетеля.
Старуха усмехнулась.
– С тем же успехом можно сказать, что вот этот красивый серебряный кинжал у вас за поясом – порождение Владетеля. Если им зарезать невинного человека, это, конечно, большое зло. Но если им, к примеру, воспользоваться для защиты от безумца-фанатика, независимо о того, какое положение занимает этот безумец, то тот, кто сделает это, сотворит добро. Кинжал же ни то, ни другое, потому что им может воспользоваться любой. – Глаза ее заволокло дымкой, а голос упал до шепота. – Но когда магией пользуются, чтобы покарать недостойного, она – воплощение мести.
– Ну, хорошо – и как, по-вашему, та магия, что существует в городе? Она используется для добра или зла?
– Для того и для другого, господин мой. В конце концов, здесь ведь стоит замок Волшебника, здесь – средоточие силы.
Исповедницы правили Эйдиндрилом тысячи лет, как и волшебники. А сила порождает силу. Результат – столкновение. Прямо из воздуха появляются мерзкие существа, называемые мрисвизами, и вспарывают животы всем, кто попадается им на пути.
Мрачное знамение, если это, конечно, знамение. Есть и другая магия, которая стремится уничтожить зло и защитить невинных.
Да что там, каждая ночь полна магии, принесенной на крыльях снов. – Глядя на Брогана в упор, она продолжала: – Ребенок, которого притягивает огонь, может легко сгореть. Ему надо посоветовать быть осторожным и убежать, пока огонь не опалил ему руки.
Броган грозно наклонился к ней.
– А что вам самой известно о магии, сударыня?
– Расплывчатый вопрос, господин мой. Не могли бы вы уточнить?
Броган помолчал, пытаясь разобраться в том, что она наговорила, и вдруг сообразил, что старуха увела разговор в сторону от интересующей его темы.
Он опять надел на лицо вежливую улыбку.
– Ну, например. Ваша внучка говорит, что видела, как обезглавили Мать-Исповедницу, но это не значит, что она мертва. Вы сказали, что с помощью магии такое возможно. Я заинтригован. Мне известно, что магия служит порой для обмана, но мне представлялось, что это не более чем несложные фокусы. Не могли бы вы объяснить, как можно оживить мертвеца?
– Оживить мертвеца? Только Владетель обладает такой силой.
Броган перегнулся через стол.
– Вы хотите сказать, что сам Владетель вернул ее к жизни?
Старуха снова усмехнулась.
– Нет, мой господин. Вы слишком сильно хотите получить то, к чему стремитесь. От этого вы невнимательны и слышите лишь то, что хотите услышать. Вы спросили, как можно оживить мертвеца. Владетель на это способен. По крайней мере я так полагаю. Поскольку он правит миром мертвых, вполне естественно считать...
– Она жива или нет?! Старуха моргнула.
– Откуда мне это знать, господин мой? Броган скрипнул зубами.
– Вы только что говорили: если люди видели, как ей отрубили голову, это не означает, что она мертва.
– О, мы снова вернулись к этому? Ну, с помощью магии можно добиться такого эффекта, но я же не говорю, что так было на самом деле. Я сказала лишь, что это возможно. Потом вы начали спрашивать об оживлении мертвецов. А ведь это совсем разные вещи, мой господин.
– Что значит – разные? Каким образом можно осуществить такой большой обман?
Старуха поправила на плечах одеяло.
– Чары кажущейся смерти, мой господин.
Броган взглянул Лунетту. Она не сводила глаз со старухи и непрерывно чесала руки.