Третий период
Шрифт:
– Вот я проработал больше 30 лет на заводе, – как-то сказал мне на такой же встрече пожилой рабочий. – Спортом не занимался. Даже на хоккей не ходил. А после инфаркта стал помаленьку заниматься, глядя на вас. И чувствую себя здоровым, как никогда.
Я его до сих пор иногда встречаю. Ему уже под восемьдесят, а вид вполне спортивный. Вот это я понимаю – болельщик!
...После «серебряного» взлета у нашей команды и в Москве появилось много поклонников. А может быть, в играх с ЦСКА нас активно поддерживали спартаковские болельщики, а в матчах со «Спартаком» – армейские? Не знаю, да это и не столь важно. Просто приятно было слышать аплодисменты, чувствовать активную поддержку зрителей. Самым же преданным торпедовским болельщиком-москвичом был Александр Иванович Сидоров, кандидат наук, полковник, преподаватель военно-политической академии. Он когда-то окончил в Горьком
И еще об одной совершенно особой категории любителей хоккея, пристально наблюдавших за выступлениями нашей команды.
Как-то накануне открытия очередного чемпионата страны на общем собрании команды мы решили включить в свой состав в качестве почетных членов коллектива наиболее уважаемых горьковчан. Список почетных игроков выглядел весьма внушительно: Р.Е.Алексеев, генеральный конструктор судов на подводных крыльях, лауреат Ленинской и Государственной премий, доктор технических наук, мастер спорта; А.В.Гапонов-Грехов, директор Института прикладной физики Академии наук СССР, академик, лауреат Государственной премии; М.В.Колокольцев, доктор медицинских наук, профессор Института травматологии и ортопедии, заслуженный мастер спорта; Б.А.Королев, кардиохирург, академик Академии медицинских наук, профессор Горьковского медицинского института; Г.Ю.Напалков, аспирант Горьковского педагогического института, заслуженный мастер спорта, дважды чемпион мира по прыжкам на лыжах с трамплина; А.М.Сафонов, заместитель генерального директора объединения «АвтоГАЗ», Герой Социалистического Труда; В.С.Солодов, начальник цеха автозавода, почетный мастер спорта.
Все эти люди, добившиеся выдающихся результатов в своих областях, имеют самые дружеские отношения с физкультурой и спортом. Всем им были заданы одни и те же вопросы, ответы на которые затем опубликовала в день открытия чемпионата «Ленинская смена».
Вот один из тех вопросов: «Какому виду спорта вы отдаете предпочтение как болельщик и какому – как спортсмен?» В отношении своей болельщицкой привязанности, понятно, мнение было единым. Академик А.В.Гапонов-Грехов высказался так: «Хоккей – это наиболее динамичный вид спорта. Игра в хоккей, на мой взгляд, как никакая другая, изобилует множеством редко повторяемых ситуаций и таким же множеством неожиданностей».
На вопрос: «Команда "Торпедо" назвала вас своим почетным членом. Какую реальную помощь вы готовы и можете оказать своей команде в чемпионате?» – профессора-хирурги М.В.Колокольцев и Б.А.Королев ответили одинаково. Они оба хотели, чтобы им не пришлось оказывать хоккеистам своей профессиональной помощи... Но если бы такая помощь потребовалась, то теперь в «Торпедо» были два таких медицинских светила, о которых не могла мечтать ни одна команда мира.
На другой вопрос анкеты: «Что вам нравится в игре "Торпедо" и что вас огорчает в игре команды?» – академик А.В.Гапонов-Грехов абсолютно точно подметил: «У команды, по-моему, недостаточно развито чувство ответственности». А главный конструктор Р.Е.Алексеев ответил кратко: «Когда дерутся на поле – потому что это уже не спорт». Понятно, ответ этот можно адресовать не только хоккеистам Горького, но и всем, кто играет в хоккей. А вот ответ Ростислава Евгеньевича на следующий вопрос я адресовал бы всем, кто занимается спортом. Кстати, сам Алексеев рассказал, что занимался многими видами спорта, яхтой, водными и слаломными лыжами. Вопрос формулировался так: «На каком месте вы мечтаете видеть "Торпедо" на финише чемпионата и какое место вы прочите команде, реально взвесив ее возможности?» И вот что ответил Ростислав Евгеньевич: «Настоящий спортсмен может и обязан стремиться только к победе и мечтать только о ней. Всякое планирование каких-то других мест означает подготовку не к борьбе, а к поражению. Я этого никогда не понимал, не пойму и отказываюсь понимать». Мне бы хотелось, чтобы и нынешнее поколение торпедовцев всегда помнило слова своего знаменитого земляка, ныне, к сожалению, ушедшего из жизни, который был максималистом и в работе, и в жизни, и в спорте.
Подводя итог сказанному о своей клубной команде, я должен признаться вот в чем. Если можно говорить о характере команды, то он, наверное, был неуравновешенным. Больше, чем надо, подверженным настроению. В чем-то своевольным, строптивым. Но в иные моменты это была команда настоящих бойцов.
Наверное, я и сам чем-то похож на свою команду, как сын бывает похож на мать...
«Если говорить о Коноваленко, то, вероятно, ни один другой игрок горьковского "Торпедо" за всю историю существования этого коллектива не сделал для него больше, чем он, не отдал ему больше, чем он, не был ему более верен так, как он».
Всеволод Бобров. «Звезды спорта»
Глава III
ТРЕНЕР – ВСЕМУ ГОЛОВА
Тренер – ведущая фигура в спорте. Учитель. Наставник. Всему голова. Поэтому свои наблюдения и размышления на эту тему я решил объединить в отдельную главу.
Я уже упоминал о тех, кто поставил меня в ворота, сделал вратарем. Под их влиянием сформировался мой спортивный характер. На взаимоотношения с некоторыми моими учителями я, уже сам ступив на этот нелегкий путь, несколько пересмотрел свои взгляды, по-иному оценил и свои поступки, и поведение тренеров.
Но начать мне хотелось бы с человека, который не являлся тренером ни по профессии, ни по должности. Однако он всегда был с нами, всегда рядом, и всегда – нужен нам. Уже закончив играть и став тренером юношеской команды, я взял его себе на подмогу, упросил, хотя к тому времени Николай Нестерович Мамулайшвили вышел на пенсию.
Мамулайшвили – администратор нашей торпедовской команды, удивительной доброты и огромной душевной щедрости человек. Сам Анатолий Владимирович Тарасов говорил, выступая в 1969 году во Дворце культуры автозавода на встрече с болельщиками, что в горьковском «Торпедо» немало перспективных игроков, но есть в команде один человек, который ни разу не выходил на лед, не забросил ни одной шайбы, и тем не менее, дай он согласие, Тарасов немедленно взял бы его к себе в ЦСКА.
– Меня многие известные тренеры к себе работать звали, но я не пошел, – признавался после этого тарасовского заявления Николай Нестерович. – Ведь не ушли же из команды ни Виктор Коноваленко, ни Игорь Чистовский, ни Саша Федотов... И я не мог уйти. Я вот порой думаю: если бы все они поддались на уговоры, что бы осталось от «Торпедо»? Не стало бы в Горьком хоккея, как это случилось с футболом.
Футбол – первая любовь Николая Нестеровича. В 1932-м Мамулайшвили приехал из Тбилиси на еще строившийся автогигант на Волге. Работал конструктором и играл за «Торпедо» в футбол. В 1950 году закончил футбольную карьеру. Но с «Торпедо» не расстался – стал начальником команды. Принимал поздравления, когда торпедовцы дважды выходили в высшую лигу, переживал, огорчался, когда они из нее «вылетали». Со многими футболистами пришлось ему повозиться. Многих он вырастил, как хороший садовод выращивает дерево из крохотного саженца. Один из его воспитанников стал известен на весь мир. Это Слава Метревели. Юноша подружился с горьковскими футболистами в своем родном Сочи, где команда была на предсезонном сборе. Да так и уехал с ребятами на Волгу, в незнакомый город. Поиграв немного за «Торпедо», переехал в Москву к одноклубникам. А остальное вам наверняка известно.
Когда же футбольную команду взял под свою «опеку» завод «Красное Сормово», Мамулайшвили, коренной автозаводец, как он любил себя называть, остался в «Торпедо». Только уже в команде хоккеистов. Сколько хорошего он сделал для всех нас – не счесть. И любили его все, и отцом команды прозвали. А он, не без гордости, конечно, любил поправлять:
– Какой же я отец, я уже дедушка. Вон Оля Коноваленко в школу пошла, Димка Чистовский и Сережка Жидков тоже совсем большие стали. Да и другие внучата подрастают...
Пожалуй, и верно – дедушка. Если отец – тренер – олицетворение строгости, жесткости, то Нестерыч всегда был олицетворением мудрости и милосердия. Он знал нас, как своих детей. Всех до единого. По глазам мог определить, какое у кого настроение, случилось что или нет. И если видел, что требуется его помощь, принимал самое деятельное участие. Или находил такие слова, которые действовали на наши «раны», как бальзам. Удивительная была у этого человека способность – успокоить каждого вовремя сказанным словом! Нам казалось, что сам он никогда не волнуется. На самом деле, конечно, было не так. Я уж потом заметил, что ему коробки папирос на игру не хватало. А еще он очень не любил возвращаться в Горький после поражений – как будто вся вина лежала на нем одном. И нам всегда приятно было порадовать Нестерыча победой.