Третий шанс
Шрифт:
– Но что-то пошло не так, - кивнула я.
Конечно, как юрист я прекрасно понимала, для чего все это делается. Любовь любовью, но, учитывая статистику разводов, шансы пары дожить до золотой свадьбы немногим больше, чем у сапера выжить на минном поле. Чисто по закону все нажитое делится пополам - если не учитывать отдельные нюансы. Для того состоятельные люди и придумали брачные контракты, которые позволяют обойти закон вполне законно. Например, вывести бизнес в режим раздельного владения: все купленные в период брака заводики мне, а пароходики – тебе. Или вообще все мне, а тебе – квартира, машина и брюлики.
И все же, все же… было в этом что-то такое противное – когда люди, рассчитывая прожить вместе всю жизнь, заранее делят имущество на случай развода. Как едва уловимый привкус плесени на вполне чистом яблоке, полежавшем в корзине рядом с гнилушкой.
– Я сейчас кратенько, в двух словах, - Лариса озабоченно оглядела ноготь на мизинце: не облез ли лак. – Шесть лет назад мой отец попытался откусить больше, чем смог проглотить. Причем не от своего пирога, а от чужого. Рейдерством и прочими подобными делами он никогда не брезговал, и все сходило с рук, потому что ручкался с очень важными людьми. Постепенно уверовал в свою безнаказанность и не просек, когда ветер начал меняться. Ничего не хотел замечать, пока не присел в СИЗО. Очень большими усилиями и деньгами дело удалось развалить якобы за отсутствием доказательств, но сверху шепнули: вали, Петр Евгеньевич, и побыстрее. И не возвращайся. То, что закрыли, всегда можно открыть снова.
Все это я уже знала, но осведомленность свою демонстрировать не собиралась. Совершенно незачем. Поэтому молча ждала продолжения, хотя в общих чертах уже понимала, в чем дело.
– Отец начал скидывать свои активы. Быстро и нерационально, но тогда было не до жиру. Часть бизнеса продал Морозову-старшему, остальное оформил на мать и на меня, деньги перевел в оффшоры. Уехал в Швейцарию. У него там был дом, к тому же по возрасту проходил как пенсионер и мог платить паушальный налог*, поэтому легко получил вид на жительство. Мать сначала каталась туда-сюда, а потом, когда Полину отправили учиться, перебралась совсем. Брачный контракт мы собирались переделать, но откладывали, откладывали, пока не забыли. А сейчас вдруг выяснилось, что часть акций, которые отец продал и подарил мне, оказалась в совместном владении, потому что не была выделена из общей массы. Немаленькая такая часть. Я понимаю, что сама виновата, но отдавать половину Морозову не собираюсь.
Примерно что-то такое я себе и представляла. И судебная перспектива виделась, мягко говоря, нерадостной. Обычно подобные дела я старалась уладить до суда, хотя стоило это невероятных усилий и отжирало массу времени.
– Чем он объясняет отказ отдать то, что, по идее, должно принадлежать вам по праву?
– Тем, что впахивал, как раб, и что они с отцом вложили в эти заводы кучу денег.
– Резонно, - хмыкнула я.
– Вы так полагаете? – прищурилась Лариса.
– Суд будет дважды на его стороне. По условиям брачного договора и по вложенным средствам, на которые наверняка представят банковские выписки.
– Тогда за что я должна платить вам?
– Пока вы заплатили только за оформление документов, - отбила я. – Скажите, вы вкладывали в этот бизнес свои собственные средства?
– Да. Когда мы открывали два филиала. Со своих собственных счетов. На счета у нас точно раздельное владение. К тому же я там вкалывала не меньше, чем он.
– Уже теплее. Я, конечно, еще все посмотрю, и мы обсудим, но уясните для себя сразу, что ни один суд ни при каком раскладе не отдаст этот пакет вам полностью. Это зависит не от меня. Судьи тоже знают законы.
– Прекрасно, - Лариса скрестила руки на груди.
– Если хотите обойтись без криминала, будем стараться максимально увеличить вашу долю, хотя бы до двух третей. Попробуем решить досудебно, путем переговоров, и только потом подадим иск. А пока подготовьте дополнительно сведения о личных средствах, которые вы вложили, справку о вашей должности с официальной зарплатой. В общем, все, что может подтвердить ваш вклад в преумножение стоимости и доходности бизнеса.
Когда она ушла, я почувствовала себя полностью выжатым лимоном. Коротко стукнув в дверь, появился Сергеич, и меня едва хватило на то, чтобы поздороваться.
– Умничка моя, - он подошел и чмокнул меня в макушку. – Я в тебя верил.
– Был бы кто-нибудь другой, послала бы в жопу, - буркнула я.
– Была бы какая-нибудь другая, здесь бы не работала. Кстати, я освежил в памяти по отводам на гражданских делах. Можешь не париться. Судью отвести легко. Адвоката – сложно, но если сильно постараться, можно. Юриста-представителя – анрил. Нет такой процедуры вообще. Даже если вдруг твой Морозов прямо на суде встанет и скажет, что когда-то с тобой спал, над ним просто посмеются.
– А то ж я не знаю. Не в том дело. Отмываться потом от этого смеха долго буду. И ты рано радуешься, Сергеич. Дело-то очень тухлое. Здоровый кусок бизнеса, который мадам от отца получила, по какой-то сложной дурости не вывели из совместного владения. Но она хочет все.
– Мда, тухляк, - вынужден был согласиться Сергеич. – Но я все равно в тебя, голубка моя, верю. Ты справишься.
Глава 10
После визита Ларисы навалилась мелкая текучка, потом зашел Славка и потащил обедать.
– Ну хоть сегодня-то не продинамишь? – поинтересовался, элегантно наматывая карбонару на вилку с помощью ложки.
– Прости, Славик, но у меня… больничный, - сказала я со скорбной миной, под которой спряталось легкое злорадство.
Славка относился к тому подвиду мужчин, которых месячные заставляют соблюдать социальную дистанцию. Не то чтобы уж прямо совсем брезгливо, но… около того. Даже без минета готовы обойтись.
– Ну ты прям как специально подгадала, Юля, - пробурчал он недовольно. – Хорошо хоть вчера успел тебя трахнуть.
И шуточки у него были вечно плоские и тупые, как у восьмиклассника. И если сначала я пыталась вежливо улыбаться, то потом уже только морщилась.
А может, пора все это заканчивать? В постели он, конечно, богически хорош, но, как выяснилось, одного этого тоже мало. Впрочем, если моя фамилия вдруг украсит вывеску, вопрос решится сам собой.
Да, Юль Пална, разнарядку на твое женское счастье в небесной канцелярии, похоже, про…любили. Тридцать пять лет, три мужика в табеле – и все три мимо. Зато ребенок – золото. Утешай себя этим.