Третий удар. «Зверобои» из будущего
Шрифт:
Раз.
Шаг в сторону, удача — установка прямо под окном.
Два.
Граната, с почти догоревшим замедлителем, летит вниз.
Три.
Шагнуть назад, понимая, что уже не успеешь.
…Короткие очереди пистолетов-пулеметов ударили в появившуюся в окне фигуру, швырнув тело немца обратно в комнату, за мгновение до того, как брошенная граната разорвалась на высоте полуметра от башни «Вяза»…
— Машина почти не пострадала, а те, кто в башне…
— Вот что, девоньки, с самоходкой разберетесь?
— Да! То есть «Так точно»!
Следующая на дороге в сторону Смоленска деревня, Мушковичи, встретила нас ожесточенным, но каким-то бестолковым сопротивлением. Складывалось впечатление, что обороняющиеся просто не понимали, что два бездарно установленных пулемета и несколько десятков бьющих вразнобой винтовок не способны доставить нам серьезных проблем.
Пока мы приводили в порядок технику, я решил попробовать разобраться, что произошло. Очень уж странно выглядело поведение оборонявшихся. Загадка разрешилась, когда в штаб, подгоняя пинками, пригнали пару захваченных в деревне пленных. Один из них был совсем мальчишкой, белобрысый, хрупкого сложения парень лет восемнадцати-девятнадцати, с торчащей из воротника непривычного покроя буро-зеленого кителя шеей. Другой — плотный мужик, на вид около сорока, в мокром кителе похожего цвета и покроя, но явно лучшего качества, со знаками различия капитана полиции безопасности (СиПо) в петлицах. От него невыносимо разило отхожим местом.
Я опять окинул мальчишку взглядом, стараясь понять, зачем мне притащили щегла, затем перевел глаза на молоденького лейтенанта, командовавшего конвоирами.
— Он вроде по-русски что-то разумеет, — ответил на немой вопрос тот.
— Я. Учить! Русский. Гимназия!!! — запинаясь от ужаса и старания убедить этих страшных красноармейцев в своей полезности, залепетал пленный.
— Ну-у, тогда показывай, чему там тебя «учить», — протянул я. — Имя?
— Шлижюс, Чесловас Шлижюс, — немедленно выпалил тот.
— Звание?
— Солдат в 13-й батальон Литовской полиции безопасности, рота три. Приданы комендатуре Рудни для помощи в установлении порядка.
— Что-о? — протянул я. — А это что еще за батальон???
Из дальнейшего допроса — выяснилось, что речь идет о литовском добровольческом батальоне, одном из трех десятков [14] подобных подразделений, сформированных литовскими коллаборационистами и числившихся приданными по ведомству СиПо. Тринадцатый батальон был сформирован в Расейняй, из набранных в уезде добровольцев. Шлижюс был сыном зажиточного владельца лесопилки из Расейняй, который и отправил сына учиться в «Прогрессивную гимназию» в Шауляй. Советы национализировали лесопилку в 1940-м, оставив отца главным инженером при присланном откуда-то из Вильнюса коммунисте-директоре. Когда в 1941-м пришли немцы, местное отделение LAF [15] сочло паренька из пострадавшей при коммунистах семьи подходящим кандидатом для полицейского батальона и сделало ему «предложение, от которого невозможно отказаться». Грамотный, но хрупкого сложения выпускник гимназии быстро сделался писарем роты, состоящей в основном из люмпен-пролетариев Расейняй и Юбаркаса [16] …
14
В реале этих батальонов было 26, но в этом мире эскапады «попаданцев» в Белоруссии в 1941-м и большее внимание Ставки к работе в немецком тылу впоследствии привело к тому, что немцам нужно было больше полицаев и карателей.
15
Литовский фронт активистов (Lietuvos Aktyvistu Frontas) — подпольная литовская националистическая организация, существовавшая в октябре 1940 — сентябре 1941 г. и ставившая целью восстановление независимости Литвы при поддержке Германии.
16
Оба городка были типичными местечками черты оседлости, в которых практически вся промышленность контролировалась евреями. Потеря российского рынка для литовских товаров после 1917-го спровоцировала экономический кризис и миграцию «лимитчиков» с окрестных литовских хуторов в города, где они были согласны на любую работу. Своих (в большинстве еврейских) работодателей эта публика, мягко говоря, недолюбливала и вообще обвиняла во всех своих бедах «инородцев». В реале эти места были бездонным источником добровольцев для коллаборационистов.
— Ну, хорошо. — Я прервал многословные, хоть и на ломаном русском, объяснения Шлижюса и показал на второго: — А это кто?
— Наш рота командир, капитан Артурас Вилкат, — с готовностью выдал писарь, с явной неприязнью поглядывая на мордастого офицера, и вдруг как выплюнул тому в лицо: — С-с-собачья с-с-самка, убийца проклятый, еще «волком» себя называть!
— Ну-ка, ну-ка, — заинтересовался я словами пленного, — ты это о чем? А ну, держите того, чтоб не дергался!
Второй пленный при словах Шлижюса дернулся так, как будто хотел броситься на того, чтобы заставить замолчать. В ответ один из конвоиров, совершенно автоматически, сделал выпад из упражнения «коротким коли». На счастье Вилката, укороченный СКТ танкодесантника был без штыка, так что пленный просто свалился на пол, держась за откормленное брюхо, и получил несколько увесистых пинков, чтобы не суетился без приказа.
— Он быть офицер полиция в Юбаркас в тридцатых, — заторопился Шлижюс. — Там быть поджог на лесопилка Файнберга [17] , полиция из Расейняй [18] расследовать, он быть замешан в поджоге, бежать в Германию. Вернуться с немцами год назад, офицер Вермахт. Убивать евреев и советских в Юбаркас вместе с командир милиция [19] , учитель школьный [20] . Потом к нам, в Расейняй, приехать с отрядом активисты, называл себя «Капитан Волк», тоже убивать. Потом батальон сделали, он стал капитан в нашей роте.
17
Реальный случай, реальная фамилия.
18
Никто, наверное, не поверит, что местная полиция будет добросовестно копать преступления против инородцев. А вот приезжие «варяги» из уездного города — могут, они не так замешаны в местных раскладах.
19
Шлижюс автоматом использует слово «милиция» в западном смысле, «иррегулярное местное ополчение».
20
Реальный факт, командиром палачей в Юбаркасе был местный школьный учитель.
— А тут, под Смоленском, что делали? — снова прервал я рассказ Шлижюса.
— Они умиротворять деревни. С немецкими представителями ездили.
— Погоди, а что это у вас за форма такая?
— Обычная литовская армейская форма [21] , — явно не понял вопроса тот.
— Д-а-а, вам даже фельдграу давать стремно… Стоп, вы литовцы, а эстонцы где?
— Они тут были, отдельная рота СС. Им машины дали, а нам нет [22] . Оставили нас здесь! Я могу чем-то спасти жизнь? Я только неделю здесь, я болел инфлюэнца до того. Я никого не убивал! Я сохранить архив роты! Я немецкий знать!
21
Реальный факт, вспомогательная полиция носила армейскую форму буржуазной Литвы, со знаками различия СиПо.
22
Эстонцев считали гораздо более надежными и боеспособными, чем литовцев и прочих, поэтому при торопливом бегстве им наверняка отдали бы предпочтение.
— Заткнись! Пусть НКВД с тобой разбирается. Может, споешь чего интересного. — И, не сдержавшись, добавил: — И что же у вас за литовская безопасность, мать вашу за ногу и об угол, смоленских баб с детьми малыми убивать! Где Смоленск, а где Жмудь?
Я перевел взгляд на стоявших по бокам Шлижюса бойцов.
— К особистам, а пока на «скорую помощь» привяжите. Хоть будет у авианаводчика свой небольшой щит.
Пока уводили писаря, я перевел взгляд на второго пленного. Тот исподлобья смотрел на меня глазами затравленного волка. Я понял, что скорее всего из-за торчащего пуза прибавил ему несколько лет. Отвык я за год войны от раскормленных пузатых морд. Ему было, очевидно, слегка за тридцать.
— Ну, а что ты расскажешь?
Пленный явно понял вопрос, но косноязычный ответ понять было невозможно. Пришлось прибегнуть к помощи Ларочки, нашего штатного переводчика с немецкого. Впрочем, ничего толкового тот не сказал и с переводчиком. Беспорядочное перечисление имен командиров и сослуживцев, вперемешку с уверениями, что писарь его оговаривает.
Я перевел взгляд на лейтенанта, который командовал приведшими пленных бойцами и до сих пор стоял в углу комнаты.
— Ты откуда его достал, красивого такого?