Третья мировая война. Какой она будет
Шрифт:
Мы не хотим оказаться в ситуации, в которую попал Джон Кеннеди после того, как обнаружил, что на Кубе размещены ядерные ракеты. Он заявлял, что любая такая ракета, направленная с Кубы кем бы то ни было (СССР или Кубой) на «любую страну в этом полушарии, будет рассматриваться как нападение Советского Союза на Соединенные Штаты и потребует от нас полномасштабного реагирования». Эти слова пугали, когда я услышал их в 20 лет, пугают они и сейчас. Бели бы США заявили об этом до того, как ракеты были дислоцированы на Кубе, Кремль, возможно, их бы там и не стал размещать.
Публичное заявление о наших действиях в случае кибератаки тем не менее не должно ограничивать будущие решения. В словах должна быть некоторая «конструктивная неопределенность». Если кибератака произойдет, мы не будем наверняка знать, кто ее инициировал,
Специалисты по международному праву будут спорить о словах «не стану ограничивать», замечая, что ответные действия, согласно международному законодательству, должны быть соизмеримыми с атакой.
Однако заявление о том, что отклик может быть несоизмерим, — это дополнительное средство устрашения. В ядерной стратегии эта идея — мобилизация всех сил в ответ на атаку меньшего масштаба, а затем предложение прекратить военные действия — называлась эскалацией превосходства. Она посылает сигнал, что вы не желаете вовлекаться в затяжной вялотекущий конфликт. Президент должен иметь такую альтернативу независимо от того, воспользуется он ею или нет.
А что, если (скорее всего, так и будет), возникнет проблема атрибуции и противник спрячется за «юбками» гражданских «хактивистов» или станет утверждать, что атака просто транзитом прошла через его страну, а не началась в ней? Предвидя такое заявление, Обама делает паузу в выступлении, а затем добавляет: «Нас не введут в заблуждение утверждения, что атака была делом рук гражданских „хактивистов“ и ее источник установить нелегко. Мы способны определить авторство. Более того, мы сохраняем за собой право рассматривать отказ своевременно прекратить атаку, исходящую из страны, как подтверждение того, что правительство этой страны участвует в атаке. Мы также будем считать отсутствие серьезного сотрудничества в расследовании атак равноценным участию в атаке».
Доктрина Обамы должна быть доктриной киберравнозначности, согласно которой кибератаки будут оценивать по их последствиям, а не средствам. Они будут приравниваться к наступательным действиям и, возможно, повлекут за собой ответные действия — наступательные или другие. Вывод заключается в том, что государства несут национальную ответственность за киберпространство и обязаны оказывать помощь, то есть в их задачи входит задача предотвращать враждебные действия, исходящие с расположенных в их стране серверов, выслеживать, изолировать и привлекать к судебной ответственности тех, кто использует их киберпространство для разрушения и повреждения систем других стран. Америка тоже будет связана этими обязательствами, и ей придется отключать ботнеты, атакующие, допустим, Грузию из Бруклина. Если бы магистральные интернет-провайдеры сканировали свои сети, обязанность содействовия было бы очень легко исполнять.
Исходя из этой доктрины, Соединенные Штаты должны будут заявить о том, что любую кибератаку, приведшую к разрушению или нарушению деятельности систем, мы не будем считать более допустимой по сравнению с наступательными боевыми действиями просто потому, что она не сопровождалась ослепительными взрывами и горами трупов. Если президент примет какую-либо программу, подобную оборонительной триаде, у США появится надежная кибероборонная стратегия.
Итак, когда мы выработаем разумную концепцию обороны, сможем ли мы тогда перейти в нападение, используя новых кибервоинов для достижения военного превосходства в киберпространстве во славу Соединенных Штатов Америки?
Глава 6
Как наступать?
В фильме 1983 года о компьютерах и войне «Военные игры» с Мэтью Бродериком в главной роли компьютерный голос задает вопрос: «Желаете поиграть в термоядерную войну?» Почему бы и нам не поиграть? Попробуем провести кибервоенные учения, чтобы разъяснить некоторые моменты. Министерство обороны ежегодно проводит подобные мероприятия, которые получили название «Кибершторм». Аналогичные учения ЦРУ, «Безмолвный горизонт», проходят регулярно с 2007 года. В целях исследования я обращусь к вам с той же просьбой, что и к своим студентам из Школы государственного управления Кеннеди Гарвардского университета и чиновникам госбезопасности, которые собираются за одним столом в оперативном штабе Белого дома: «Придерживайтесь сценария». То есть не тратьте время на рассуждения о том, что однажды в силу неких обстоятельств США окажутся на грани конфликта с Россией или Китаем. Когда американские кибервоины говорят о big one, они подразумевают конфликт в киберпространстве с Россией или Китаем — странами, которые наряду с Соединенными Штатами обладают самым мощным наступательным потенциалом. Никто не хочет войны с такими противниками. Но, рассматривая данный вариант развития событий, чтобы разобраться, какой может быть кибервойна, мы делаем ее более вероятной. По существу, соглашаясь с рисками кибервойны, мы имеем шансы снизить вероятность ее начала. А если вопреки нашим надеждам кибервойны не удастся избежать, лучше заранее обдумать, как она может разворачиваться.
До 11 сентября я, безусловно, не хотел таких «перспектив», но немало поиграл в настольные войны — проработал ряд возможных сценариев, чтобы подготовить себя и чиновников к подобным событиям. Когда день X настал, мы уже знали, как реагировать на атаку и действовать. Мы не только прилагали невероятные усилия для предотвращения атак, но и продумывали, как действовать, если какая-нибудь из них все же начнется. Не поступи мы так, тот кошмарный день был бы еще страшнее. Так что давайте на время представим, что отношения между США и Китаем обострились. Назовем эти учения «Южно-Китайское море» и переместимся на несколько лет в будущее.
Почти ничего не изменилось, только в Китае возросла зависимость от Интернета. В свою очередь Соединенные Штаты не слишком много сделали для улучшения собственной киберобороны. В игре примут участие три команды — Киберкомандование США, Кибердивизия Народно-освободительной армии Китая и Наблюдатели, то есть все остальные. Наблюдатели, помимо прочего, решают, что может произойти в результате действий двух команд. Давайте для чистоты эксперимента предположим, что Китай надавил на Вьетнам и другие страны АСЕАН (Ассоциации государств Юго-Восточной Азии), чтобы те уступили свои права на обширные подводные газовые и нефтяные месторождения. (Китай на самом деле уже заявлял о своих правах на эти территории, простирающиеся на сотни километров на юг, вдоль побережья Вьетнама и Филиппин.) Условимся, что небольшие столкновения военно-морских сил этих стран уже происходили. Представим, что Вьетнам попросил США о военной поддержке (вот уж исторический анекдот), как сделали другие страны в регионе, претендующие на оспариваемые территории. В свою очередь президент Соединенных Штатов санкционировал совместные морские учения США и АСЕАН и отправил две группы авианосцев из 20 кораблей и 150 самолетов и несколько подводных лодок. Китай и США обменялись дипломатическими нотами и публичными заявлениями, и каждая страна заявила, что другой лучше воздержаться от вмешательства. Канал CNN начал передавать новости под заголовком «Кризис в Южно-Китайском море».
Наши гипотетические учения начинаются в Форт-Мид, где команда Киберкомандования США получает приказ продумать шаги, которые предпримет в случае обострения политической ситуации. Согласно приказу министра обороны необходимо:
1. Убедить китайское правительство отказаться от военных действий в оспариваемых водах.
2. Если переговоры не увенчаются успехом, максимально снизить опасность, исходящую от китайских военных, для американских и союзнических сил в регионе.
3. В случае, если напряжение усилится или противник внезапно начнет боевые действия, быть готовыми нанести удар по войскам Китая, чтобы уменьшить его возможности применения силы.