Третья мировая. Трилогия
Шрифт:
– Всё наши донесения на Центре. Время у нас свободного еще пять часов плюс сутки.
– Так... наши сработали на опережение. Я думаю, если мы попрём на полном ходу на всех парах, то все эти вновь прибывшие "тюлени" уже не успеют рыпнутся, для полноценного досмотра всей акватории базы острова требуется очень много времени. Скорее они прибыли на точечную задачу, как я и говорил, для обнаружения и досмотра лодки. Короче, малой, для сокращения времени на переход морем к базе мне твой плот понадобится.
– Да без проблем! Чувствую, он мне теперь без надобности. Как ты и говорил, никто нас отсюда эвакуировать и не собирался. Ну что - делаем общий смотр?
– Всё, начали!
Через пару минут весь разведывательный отряд по подгруппам стоял в строю возле нашей базы в скалах. Иванов довёл до всех разведчиков о том, что день "Д" определён, толкнул небольшую речугу из замполитовских о важности текущего момента и той задачи, которую мы выполняем. Любой бы политрук умер бы от зависти, услышав "морского
Мошарук, услышав эту фразу, даже шею вытянул и его передернуло. Видно не раз был подвегнут такой экзекуции. Разошлись. Подгруппа "Море" выходила с наступлением темноты. Водолазы прибежали за плотом, начали его осматривать, подкачивать ручным насосом, проверять манометром давление, потом утащили его на свою базу.
Ковалёв возился с радиостанциями и аккумуляторными поясами. Ара ушёл к водолазам на инструктаж по поводу подрыва подводной лодки и для выбора наиболее удобного пункта наблюдения. Рыхлый мне так и не рассказал как он пообщался с вороном. Сидел спокойно, покуривал трубочку и один за одним осматривал патроны. Аэродромная подгруппа выходила вместе с нами и сперва отрабатывала совместную задачу, а потом уходила к себе. Я вновь начинал беспокоиться.Ну, а что, если придётся штурмовать этот пост? ведь новая заступающая смена может придти раньше или позже. Работа у нас начиналась в воскресенье, график подхода мы знали. Как-то ловко совпало так, что день "Д" попал именно на конец недели. Ровно семь дней назад, в воскресенье, мы выходили на установку аппаратуры. Думается, что хитроумные ретрансляторы "слили" на Центр нужную информацию и операторы- планировщики всё рассчитали как надо. Ну, а наше, сброшенное через "быстродействие", донесение им в этом помогло и стало еще одним подтверждением. Так получается, что первыми всё-таки выйдем я и Кузнец и подгруппа "Аэродром". Потом в ночь с субботы на воскресенье уйдут моряки. Вот и всё готово. Кузнец после недолгих раздумий вместо своего штатного ТТ вооружился двумя пистолетами ПБ. На мой недоумённый взгляд, молча крутанул пистолеты в руках, словно ковбой, подкинул, перехватил за уже накрученные глушители и замахал словно двумя топориками.
– Опять индейскую юность вспомнил?
– Я с двух рук всегда тренировался. У меня два американца, которых надо снять. С одним пистолетом - это две секунды. Потом выстегнуть не до смерти первого. С двумя пистолетами - это полсекунды. Согласись, командир, маленький, но выигрыш.
Подошли Рыхтенкеу и Мелконян. Рыхлый взял с собой только небольшой рюкзачок и, как запасное оружие, забрал ненужный Ковалёву ТТшник. Мелконян тот тащил под завязку забитый МГ (мешок герметичный) и был обвешан подсумками, словно новогодняя ёлка.
– Готовы?
– переспросил я, конкретно не обращаясь ни к кому, махнул стоящему неподалёку Иванову и, развернувшись, пошагал к подъёму. Меня обогнал Кузнец и, первым запрыгнув на узловую лестницу, начал подъём, даже не сняв рюкзака. Вскарабкался и сел в охранение. Я пошёл следом. Рюкзачище Мелконяна пришлось поднимать отдельно от мичмана. Он что - собрался закидывать взлетающие самолёты гранатами собственноручно? После подъёма вышли к намеченному ранее месту выжидания контрольного времени и приступили к осмотру и доразведке местности. Дорогу к подъёму с этой точки обнаружить не удалось и Мелконяну пришлось осторожно спускаться вниз. Метров через триста сплошняком пошла пологая каменная стена "бараний лоб", на которую вылазить уже опасно. Могут заметить с аэродромных вышек. Рыхлый пошёл в обход другой дорогой и его чутьё тундровика-охотника не подвело. Он нашёл небольшую ложбинку, по которой, немного поползав, обогнул "бараний лоб" и, спустившись чуть ниже, увидел ту самую дорогу к подъёму на зенитный пост. Неширокая, усыпанная мелкими камнями, скатившимися с гор, грунтовка. Достаточно извилистая. Вдалеке - ответвление к нагромождению камней и от него уже тропинка подъема наверх.
Когда опустится ночь, подгруппа "Аэродром" выдвинется отдельно от нас прямо по дороге к началу подъёма, выберет место засады и пути отхода на свои места. Теперь сразу же возникал вопрос - после уничтожения противника у машины хватит ли времени подгруппе достичь своих позиций у минного коммутатора? Ведь если утро будет ярким и солнечным, то им придёться обходить по большому кругу, подниматься по тропе до места, где уже можно снова скрытно выйти на свой маршрут. Однако Рыхлого это абсолютно не смущало. Он выглядел так, как-будто уже заглянул в завтрашнее утро и остался спокоен и доволен результатом. Теперь оставалось только ждать. Можно и поспать - в ночь предстоит переход к местам засад. Рыхтенкеу попросился в наблюдение. Я насильно заставил выпить каждого разведчика по таблетке "гарантированного двухчасового сна". Сам разлёгся на чахлой травке, подложил рюкзак под голову, обнял автомат и попытался представить свои будущие действия. Почему-то снова в голову пришла мысль, что неплохо бы сейчас кофейку да с сигарой. Что за ерунда мне лезет в голову постоянно? От излишних и напряжных размышлений меня спас глубокий и здоровый сон. Рядышком уже тихо точками и тире похрапывал радист.
* * *
Подгруппа "Море", как только опустилась ночь, подхватила на руки плот и зашагала к воде, не оглядываясь на одиноко сидящего на берегу армянина. Ара вздохнул и, помахав рукой, проверил еще раз подрывную машинку, замаскированную в камнях, окинул взглядом побережье и пошёл к своей базе.
"Торпеда" с загруженным снаряжением лежала в середине плота. Мошарик и Лось слаженно, стараясь не хекать, работали вёслами. Буцай разлёгся на носу, всматривался в оконечность мыса, изредка сверяясь с компасом. Иванов, сидя на руле, молчал и думал о чём-то своём.
Благодаря плоту экономили время, аккумуляторы торпеды, воздух в баллонах и регенерационные патроны во втором комплекте дыхательных аппаратов. Первым делом, по выходу в район ожидания, необходимо было замаскировать плот. Носитель к использованию готов. При проходе в бухту военно-морской базы придёться пересекать её всю и приводить в действие замыкатель первой установленной мины для взрыва в определённое время. Устанавливать буй-радиомаркер. Потом придёться выползать к центральному причалу и минировать ящики. На эту задачу пойдёт сам Иванов и Мошарук, который пару раз вёл наблюдение за складскими штабелями. И всё это надо успеть за одну ночь. К утру уже надо быть на месте засады на конвой. Дел у подгруппы достаточно, но и личного состава больше, чем в остальных, в два и в четыре раза. Задача на этот раз самая сложная из тех, которые приходилось выполнять раньше. За морскую составляющую каптри не переживал. Это именно то дело, для чего они и нужны. Тренировались, обучались и такие дела не в новинку. Группа слажена, обкатана и не раз проверена боевыми задачами. Вот налёт на шахту - это немного другое. Хотя все приходиться делать впервые. Бывали стычки на суше, но скоротечные - буквально в течение нескольких минут огневой контакт и отход.
Под мерные всплески весёл в голову полезли воспоминания. Самое начало войны. Группа Иванова, после высадки парашютным способом на воду, вышла на берег и сразу же попала под огонь береговых патрулей с нескольких точек. Или самолёт, выводивший группу в тыл противника, был засечён радарами, или наблюдательные посты сработали, но группу начали "принимать" по полной. Хорошо еще, что успели выйти на песок. В воде бы их переглушили словно глупых рыб. Фонтаны песка и воды с равнозначными промежутками рушились с неба, из четырнадцати человек осталось восемь. Иванов собрал матросов в "кулак" и бросил в отчаянном порыве всего на одну огневую точку, которую удалось загасить и занять закрытую огневую позицию. Мошарук под огнём выполз из тесного окопчика и вместе с радиостанцией уполз в джунгли. То, что он полз через минное поле, ему даже в голову не пришло. Никто группу водолазов вытаскивать из "западни" не собирался: хотя и ценное, но уж слишком малочисленное подразделение в масштабах флота. Спасли моряков местные чернокожие партизаны, у которых, благодаря нашим агентурщикам, имелись нужные средства связи и белокожий инструктор болгарин - выпускник нашей академии Совесткой Армии. Партизаны собирались нанести удар по позициям дивизии береговой обороны и несколько разрозненных отрядов сосредоточились неподалёку от места высадки водолазов-разведчиков, ожидая только сигнала.
Мошарук, наплевав на все запреты и правила связи, открытым текстом вышел на резервной частоте и начал передавать целеуказания вскрытых огневых точек и батарей, надеясь, что его всё-таки услышат и гибель группы будет не напрасной. А радистом у белого партизанского вождя был юный чёрнокожий шаман какого-то местного племени, отличник боевой и политической подготовки учебки радистов в наших Советских Печёрах. Потомственный шаман, пропавший из племени еще пятилетним ребенком, внезапно объявился с самым началом войны, отрезал голову нынешнему шаману, предъявил вождю родовые шрамы на лице и несколько ящиков таинственной шаманской воды, после принятия которой вождь прозрел и выучил новое красивое и распевное шаманское заклинание ("нье сльышны в сааадууу дажье шьоооро-хиии"). Так вот этот самый шаман-радист прослушивал на своём любимом "Северке" короткие частоты и услышал клич Мошарука. Действия партизанских групп тотчас же были перепланированы и тщательно скоординированы ( "а ну-ка давайте ипанём прям щас и прям здесь, пока они по берегу лупят!"). Лихой партизанский наскок спас самого Иванова и остатки его группы. Буквально через день группу каптри на местных каноэ вывезли далеко-далеко в море и передали на вынырнувшую из глубин подводную лодку. Повезло тогда. Как бы не упирались рогом на том побережье - полегли бы все! Будем надеяться на то, что налёт на шахту будет внезапным и американцы не успеют еще очухаться от подрыва и уничтожения батарей. А потом глядишь, время подойдёт и баржа рванёт, и катера один за одним начнут носом к верху задираться.