Третья степень близости
Шрифт:
– Условились же, как поступаем в чрезвычайной ситуации! Почему мне позвонила? Почему не вызвонила врача?
– Недоступен ваш дохтур! – мрачно произнесла бабка, глядя ему вслед, но не трогаясь с места. – А обычную «Скорую» вызывать вы мне запретили. Что? Не должна я была вам звонить? Пусть бы баба ваша тут и окотилась?
– Все вы правильно сделали, – буркнул Стасик, снова появляясь на пороге.
Но теперь он был не один, а вместе с беременной женщиной. Именно она и стонала, хватаясь за живот и сгибаясь пополам от боли.
– А что с врачом? – нетерпеливо
– Откуда я знаю! Недоступен он!
В этот момент рожающая женщина застонала особенно сильно. И Стасик испуганно забормотал, обращаясь к ней:
– Ничего, ничего! Все будет в порядке! На этот случай у меня есть акушерка. Она тоже справится. У тебя это какие роды? Четвертые? Ну, ничего страшного не будет. Справишься и без врача.
– Справится! – хмыкнула бабка. – Небось не барыня. Когда я своего Феденьку рожала, одна вообще была. В нетопленном сарае, на сырой земле. В грозу! Под жопу немножко сена мне подстелили, вот тебе и весь комфорт. И ничего! Здорового парня родила!
– Он же у вас дебил! – выкрикнула женщина, которой на минутку стало полегче.
– Ну и что с того, что дебил? – важно произнесла старуха. – Это уж он потом дебилом стал. Когда бабка моя, покойница, его с крыльца на камни уронила. Врачи вообще удивлялись, как это он жив остался. Крепкий, сказали они, у вас парень, Полина Игнатьевна! Другой бы помер, а этот живехонек. Головкой немножко слаб, так это ведь ерунда. Для мужика голова – далеко не главное.
На этом месте ее речи подруг словно обожгло. Какие знакомые имена! Федя! Полина Игнатьевна! Да это же мать и сын, у которых жила Марина во время всей своей беременности. И именно от них ее повезли к врачам. Точно так же, как теперь Стасик собирался отвезти в больницу очередную роженицу.
– Его нельзя трогать! – поспешно воскликнула Кира. – Передайте им, чтобы Стасика ни в коем случае сейчас не задерживали! Пусть проследят за ним. Эта женщина родит, а ее ребенка Стасик отправит к остальным похищенным детям. За ним нужно поехать! Обязательно!
– Понял. Будем следить. Велю своим ребятам, чтобы они этих двоих пока что не трогали.
И слежка продолжалась. Стасик вместе с рожающей женщиной отправился в сторону города. Но туда они не доехали. Свернули на подъезде к городу. Долго ехали по разбитой грузовиками, так называемой «пьяной» дороге. А потом остановились возле какого-то неприметного здания. То ли это был склад, то ли ангар. Дверь им открыла здоровенная тетка. И, пьяно икнув, пригласила:
– Заходьте!
– Дмитриевна! – возмутился Стасик. – Я же тебе полчаса назад звонил! Предупреждал, что везу к тебе роженицу!
– А я что? А я ничего! Заводи свою бабу! Счас мы живо тебе ребеночка родим!
– Дмитриевна! Ты же лыка не вяжешь!
– Главное, что свое дело я справно знаю, – парировала бабка. – Да, выпить я люблю. Ну и что? Да я и в пьяном виде справлюсь лучше, чем все эти, с высшим образованием. Придумали тоже! Образование какое-то! Да тут вся хитрость – нужно, чтобы руки не из жопы росли! А то тетрадки в институтах да в колледжах мазюкать все горазды. А как ребенка повернуть,
И, видя, что Стасик все еще колеблется, она добавила:
– По пузу вижу, совсем скоро уже родит. Или ты хочешь, чтобы это прямо на улице произошло?
Стасик впихнул роженицу в темный проем и прошипел:
– Ну, Дмитриевна! Если не справишься…
– Не пугай. Пуганая уже! Из больницы за пьянку уволили, теперь ты мне еще плешь трепать будешь? Иди отсюда! Без тебя справимся. Когда занадобишься, позову!
– Куда же мне идти?
– На улице жди! На фиг ты нам тут сдался!
И дверь захлопнулась. А Стасик остался ждать и курить. Курил он много. Посмотреть со стороны – настоящий папаша. Да настоящий-то папаша и то так не нервничает. Впрочем, долго ждать ему не пришлось. Часа через два акушерка отворила дверь и крикнула:
– Слышь, папаша! Иди! Принимай своего пацаненка!
Стасик бросился на зов. А акушерка только головой покачала:
– И откуда у тебя столько баб берется беременных? Плодовитый ты, как я погляжу! Только ко мне ты четвертую уже привозишь за два года. И куда тебе столько дитенков? Или детский сад открыть хочешь?
– Хочу, Дмитриевна, хочу. Детей я очень люблю. Вот и стараюсь изо всех сил.
– А… Ну-ну, – пробормотала пьяница. – Иди уж, папаша! Взгляни на дите-то!
Стасик скрылся в дверях. И обратно он вышел минут через двадцать. В руках у него был сверток. Грязное одеяло. Ничего лучше в ангаре у Дмитриевны явно не нашлось. Однако ребенок помалкивал.
– Куда дитя-то забираешь? – сердилась Дмитриевна на Стасика. – В толк не возьму, что за человек ты такой? Каждый раз у баб дите отнимаешь. Да и бабы у тебя странные. Ты у них дите отнимаешь, а они и глазом не ведут. Даже не спросят, куда тащишь, зачем? Эх!..
– Чего тебе, Дмитриевна? Плачу мало?
– Хорошо платишь.
– Вот то-то и оно. Не суй нос не в свое дело.
– Платишь ты хорошо, – проворчала Дмитриевна. – А только не нужны мне больше твои деньги!
– Что?
– А то! Не вози их ко мне больше!
– Кого?
– Баб своих не вози! Не лежит у меня душа к этому занятию! И бабы твои какие-то странные. И сам ты странный. Что ты там с этими детьми потом-то делаешь? Может, ты их на органы потрошишь!
– Ты что, дура? Последние мозги пропила? Мои это дети.
– Твои или не твои, а только не хочу я больше в этом участвовать! – уперлась акушерка. – Ясно тебе?
– Ну и дура! – презрительно бросил ей Стасик. – Вот уж дура так дура! Кому ты еще нужна, кроме меня? Да на тебя посмотреть страшно! Спилась вся!
– Не пьяней тебя!
– Ты кто сейчас? Обычная сторожиха! Заброшенную котельную сторожишь! Ни один нормальный человек к тебе и близко не подойдет. А тем более – роды тебе поручить принимать.
– И пусть! Нормальный не подойдет, а рядом с тобой я и сама стоять не хочу!