Трейвон
Шрифт:
— Разве это не чудесно, Джен?
— Я… я не могу в это поверить.
Глава 22
Прислонившись спиной к стене, Трейвон едва ощущал, как обжигающие струи воды льются ему на грудь, когда он начал трудоемкий процесс съема своих суджа-бусин. Снимая их, он все равно ощущал их вес, который вместо того, чтобы уменьшиться, казалось, только еще больше отягощал его.
Наконец, удалив суджа-бусины Эша и истинной пары, положив их на выступ в очистительной кабине, он опустил голову и подставил ее под оглушительный напор водяных брызг, пока его косы не превратились в свободную массу волос.
Корабль
Вместо этого Онп и Нроа стабилизировали корабль, чтобы оставшиеся воины были эвакуированы вместе с грузом, который он вез. Затем они переместились на безопасное расстояние и одним выстрелом взорвали корабль.
Три дня спустя они вернулись на Понт. Лирон отправился на Имроз с образцами люциферинов, которые нашла Дженнифер, а Трейвон безумно мечтал получить так необходимую ему передышку. Не то чтобы он заслужил это, но надеялся, что Богиня все же дарует ее ему. Даже после того, как он подвел своих воинов и своего Императора. Кроме контейнеров с неизвестными продовольственными запасами, он не нашел ни одного из ответов, которые Лирон требовал от него.
Только еще больше вопросов.
Добравшись до моющего средства, он грубо распределил его по коже, приветствуя боль. Он заслужил ее, как и многое другое. Он должен был предвидеть, что ганглиацы могут атаковать. Они должны были сделать так, чтобы информация о людях никогда не попала в руки кализианцам. Но так как это были залудианцы, которых они преследовали, он не думал, что ганглианцы придут им на помощь, хотя он должен был предвидеть и такое развитие событий. Ведь залудианцы пришли на помощь ганглианцам, когда Император Вастери перехватил корабль с женщиной, которая стала теперь его Императрицей.
Выключив воду рывком, он вышел из кабины и схватил полотенце. Быстро промокнув свою грудь, он обернул его вокруг бедер и вошел в свои личные покои.
Он прошел мимо стола, заваленного графиками и диаграммами, полностью игнорируя кресла и диван на своем пути, направляясь к единственно необходимой сейчас ему мебели в комнате. К большой кровати. Без сил он упал на нее, погрузив пальцы в свои распущенные волосы, молча скорбя по тем, кого он потерял.
* * *
Сделав глубокий вдох, Джен заглянула в рабочий кабинет Трейвона, толкая перед собой тележку. Ей хотелось прийти сюда весь день, чтобы убедиться, что Трейвон в порядке. Вместо этого она оставалась на кухне, надеясь, что еда, которую она готовит, сможет облегчить ту боль, которую она видела в глазах каждого воина. На Земле пища всегда играла значительную роль на похоронах. Во время трапез и разговоров, питая тела, люди облегчали свои души. Она не была уверена в том, что так делали кализианцы, возможно у них так не было принято, и поэтому она не чувствовала, что правильно поступает.
Она уже приготовилась противостоять Трейвону, но готова была заставить его поесть. Вместо этого Джен обнаружила помещение пустым.
Это удивило ее, хотя бы потому, что она слышала от других. Трейвон неустанно был занят с тех пор, как они вернулись. И после этого, он стал еще более загружен работой, и практически перестал есть и спать.
Расправив плечи, она пошла к двери, отделяющей рабочий кабинет Трейвона от его личной спальни. Он всегда выходил из нее или уже был в своем кабинете, когда раньше она приносила еду для последней трапезы.
Должна ли она постучать?
Или просто войти?
Возможно, он, наконец, решил отдохнуть.
Если он спал, ей нужно разбудить его.
Ведь ему также нужно было поесть.
Приняв решение, девушка приложила ладонь на панель безопасности, задаваясь вопросом, предоставит ли она ей доступ. Не было причин, чтобы делать это, но все же…
Когда это произошло, она вошла в личные покои Трейвона.
Джен не знала, что ожидала увидеть, но явно не мокрого, практически голого Трейвона, который сидел на своей кровати, уронив голову на руки. Казалось, горе заполнило всю комнату. Оставив тележку у двери, Дженнифер опустилась рядом с ним.
— Трейвон? — прошептала она. — С тобой все в порядке? — она протянула руку, чтобы прикоснуться к нему, но что-то остановило ее.
Светящийся взгляд, наполненный такой болью и мукой, который он поднял на нее, заставил ее остановиться.
— Ты не должна быть здесь, Дженнифер, — голос Трейвона был хриплым и тихим, как будто он очень долго молчал.
— А где еще я должна быть? — спросила она так же тихо.
— Где угодно, только не здесь.
— Ты ошибаешься. Это именно то место, где я должна быть, — повернувшись, она вошла в уборную, чтобы взять еще одно полотенце. Увидев большой, богато украшенный гребень, лежащий на выступе, она подняла его. Вернувшись, она встала перед ним, дожидаясь, пока он не поднял свой взгляд на нее.
— Ты позволишь мне расчесать тебе волосы? — спросила она. Затем, не дожидаясь ответа, девушка залезла на кровать, расположившись у него за спиной. Промокнув лишнюю влагу, она немного помедлила, наслаждаясь красотой его массивной спины.
Трейвон ощутил всем своим существом присутствие Дженнифер, а от произнесенных ее слов его сердце, казалось, остановилось. Знала ли она, о чем просила? Что это значило для кализианца? Ведь для кализианцев их волосы были почти священны, ибо там находились их суджа-бусины. Они указывали на их место в обществе, их происхождение и их личные достижения. Только бусины решали, где поселиться, их высота показывала ценность тех, кто носил их. Только самым близким, самым родным кализианцы позволяли мыть свои волосы.
Забота о волосах была очень личным и интимным действом. Матери кализианцев обычно ухаживали за волосами своих мужских потомков, пока они не получали бусины своих первых достижений. Мать Трейвона вернула его манно бусину Эша задолго до того, как он получил свои суджа-бусины, поэтому он не помнил, как она заботилась о его волосах.
После этого единственной, кому кализианский мужчина когда-либо доверял заботу о своих волосах, была его Эша или истинная пара. Поскольку Трейвон не имел ни того, ни другого, он никогда не ходил с распущенными волосами и их не касался кто-то другой. До появления Дженнифер.
Трейвон открыл было рот, чтобы сказать, что ей не нужно это делать, но затем почувствовал нежное прикосновение гребня к своей голове. Оно ощутил покалывание вдоль позвоночника, которое заставило его умолкнуть. Закрыв глаза, он откинул голову назад, молча разрешив ей продолжить. Чувство удовлетворения и правильности происходившего наполняло его, в отличие от того, что он когда-либо чувствовал раньше.
Джен и сама как будто растворилась в процессе расчесывания волос Трейвона. Она не могла поверить, что такой простой акт может быть настолько чувственным. Она никогда такого не чувствовала, когда расчесывала свои волосы. И Тодд… ну, Тодд стриг свои волосы коротко и был чрезвычайно суетлив к любому, кто касался их, включая ее. Но низкий звук, который она слышала из груди Трейвона, был признаком, что он наслаждался этим процессом так же сильно, как и она.