Три аксиомы
Шрифт:
Все ужасы, какие были описаны в предыдущих главах, существуют, но в общей картине московских лесов они занимают какую-то ничтожную долю процента.
В Московской области есть много лесов молодых и полнокровных, живущих во вполне нормальных условиях и не испытывающих никаких неудобств. Стоят они, растут, распространяют свежесть и прохладу. То шумят листьями на ветру, то беззвучно дремлют в ночной тиши, и никаких больше событий в их жизни не происходит. Там нет драм и конфликтов, так что и сказать о них особенно нечего.
Вообще леса существуют разные. Подмосковный дачник рискует,
Вот, например, есть в Московской области городок Бронницы. Он находится в 50 километрах к юго-востоку от столицы и стоит на берегу Москвы-реки. Но железная дорога прошла в тринадцати километрах, и это, конечно, не способствовало ни росту населения, ни развитию промышленности с ее дымом, ни наплыву дачников с их беспощадными каблуками. Тихий городок с населением в 10 тысяч.
Около Бронниц есть леса. Там перед лесоводами стоят совсем иные задачи.
Сейчас у нас старички неплохо обеспечены пенсией, живут в достатке. И многие пожилые люди ждут-мечтают: «Вот доживу до шестидесяти лет — уйду с работы, стану получать пенсию, буду гулять, отдыхать, жить в свое удовольствие при полной свободе и без всяких забот и хлопот».
Бронницкому лесничему Павлу Ивановичу Дементьеву перевалило за шестьдесят. Однажды я его спросил:
— Как, Павел Иванович? Не собираетесь на пенсию?
— Ну, что вы! — всполошился лесничий. — Мне нельзя. Не все еще сделано. Сейчас работа в моем хозяйстве на полном ходу, так чего же я брошу ее на полдороге? Нет, мне надо позаниматься еще хотя бы десяток лет.
Дело, которому служит лесничий Дементьев, — реконструкция древостоев Бронницкого лесничества, замена растущей там дрянной и жалкой осины красивыми и ценными древесными породами.
Дементьев достает из шкафа три карты. Они такие большие, что нам пришлось сдвинуть вместе столы, и только тогда удалось развернуть листы и положить рядом. На всех трех изображена одна и та же местность. Из угла в угол тянется извилистая голубенькая полоска Москвы-реки, в центре помечен кружок с надписью «город Бронницы», а кругом островами расположились леса. Но годы на картах разные: 1936, 1947, 1957-й.
Я сказал:
— Как у чеховского доктора Астрова. Там тоже три карты последовательного изменения лесов.
— Есть аналогия, — ответил лесничий, — но карты чеховского доктора надо понимать все же символически, а не буквально. Врач, загруженный своим лечебным делом, не мог заниматься геодезическими съемками. Если он и составлял карты, да еще за пятьдесят лет, то не на основе измерений, а только по рассказам старожилов. А наши карты — точные. Имейте, в виду, что мы не сами их составляем. Это не мои отчеты, а акты ревизии, составленные моими строгими контролерами.
Раз в десять лет проводится лесоустройство. Это ревизия, переучет. Не какой-либо поверхностный, а весьма глубокий. Приезжают специалисты-таксаторы, люди зоркие, умеющие понимать лес с первого взгляда и в то же время достаточно искусные в производстве картографических съемок. Они измеряют и считают, сколько гектаров занимает лес, сколько деревьев стоит на каждом гектаре, какие это деревья, каких пород, какого возраста, каков объем стволов, как велик запас древесины на гектаре и каков прогноз на будущее. Работа длится долго. В результате ее появляется вот такая карта и целый том словесных и цифровых дополнений. Поэтому имейте к этим картам доверие!
Вы видите, лес делится на пронумерованные квадратики. На такие же точно квадраты разделен просеками и натуральный лес. Как товары в складе лежат на полках, так наше древесное имущество хранится в пронумерованных клетках квадратов.
Я внимательно разглядываю все три карты, сравниваю. Очертания лесных островов изменились мало, по-прежнему на левом берегу Москвы-реки видна Бояркинская лесная дача, а на правом — Меньшовская, но резко бросается в глаза разница в цвете квадратов. На карте 1936 года все леса закрашены светло-зеленой, а местами синей краской. Это осина и береза. Осина преобладает. На карте 1947 года появились желтые, лиловые и темно-коричневые пятна, обозначающие сосну, лиственницу, ель и дуб. А на карте 1957 года таких пятен стало гораздо больше, они выросли и порядком потеснили светлую зелень осины. Хвойные деревья заняли 717 гектаров, а дуб — 735.
За время работы в Бронницком лесничестве Дементьев заметным образом перекроил и перешил свои леса. Часть осины срубили, на ее место посадили быстрорастущие лиственницу, сосну, ель. Дуб не сажали, он размножился естественным путем, но в обычных условиях он заглушается осиной, а Дементьев производил рубки ухода, удалял осину, создавал благоприятные условия для роста дуба, и дуб во многих кварталах занял господствующее положение.
Благодаря смене древесных пород на значительной площади Бронницкие леса стали красивее.
И увеличилась их хозяйственная ценность.
При реконструкции леса и рубках ухода было срублено и сдано народному хозяйству 185 тысяч кубических метров древесины. Но это пошло не в ущерб, а на пользу лесу. Замена осины быстрорастущими хвойными породами увеличила ежегодный прирост древесины. Хотя хвойные деревья посажены недавно, они еще молоды, но дают о себе знать. Запас древесины на корню постоянно увеличивается. В 1936 году в Бронницких лесах было 364 тысячи кубических метров, а 1947 году — 425 тысяч, а в 1957 году стало уже 483 тысячи кубических метров. Сейчас запас, конечно, еще больше увеличился.
Вот это и есть один из результатов двадцатипятилетней работы Дементьева. Но лесничий не удовлетворен, не считает свою задачу выполненной не уходит на пенсию. Ведь в лесничестве остается еще три тысячи гектаров осины. Красы в ней мало, а хозяйственной пользы еще меньше. Она растет только до 30 лет, а потом ствол ее заживо загнивает, и хотя она живет и сохраняет листья до 60, но древесина ее годится только на дрова, которые, как известно, очень плохие. То ли дело лиственницы или сосны. Они красивы и полезны. И хочется Павлу Ивановичу посадить еще хотя бы тысчонки полторы гектаров этих ценных деревьев, а там можно и на покой.