Три босса для Дюймовочки

Ленская Ирис

Эх, такую возможность упустила! Я вот только два способа знаю: горелая каша и недожаренная яичница. Будет у кого поучиться!..

***

После завтрака я ещё немного приходила в себя, с чашкой кофе посидела перед экраном «дебилятора», при этом больше поглядывая в окно. Всё равно по телеку одна брехня. После кофе в мозгах малость просветлело, появился неприятный в душе осадок: все на работе, а я тут, снова бездельничаю.

Затем ещё час ушёл на гардероб и макияж. Не в гроб, конечно, но тоже ничего, симпатично вышло.

Захотелось приятно удивить своего освободителя преображением из окровавленной жертвы бытового насилия в прекрасную спасённую принцессу.

В результате на работу я приехала к двум часам — чуть-чуть до окончания рабочего дня не дотянула. Удивительное дело, внизу не оказалось охранника! Сегодня живём по принципу: «Заходи, кому не лень. Всем найдётся место — накормим, приютим, обустроим...» Хм-м-м, однако, непорядок. Раньше такого никогда не было.

Вторым странным моментом показалась непонятная тишина на моём рабочем этаже, ни администраторши, ни Любови Андреевны, ни даже уборщицы. Куда ж все подевались-то?

Я постучалась в дверь своего спасителя. Никто не ответил, приоткрыла — никого. Чудеса, да и только! И он пропал... Кто же мне будет промывать мозги и учить жизни?

Я еще раз огляделась и икнула. Как-то остро почувствовала себя агентом Скалли, они где-то ря-я-ядом… но никого не видно.

Нет, ну кто-то же должен быть живым в этой конторе!

Я добежала до Димкиного кабинета, надеясь прояснить ситуацию.

Стучать не стала, распахнула дверь и уставилась на отчаянно роющегося в ящиках стола блондина.

— Привет, Дим? — тот недоуменно воззрился на меня покрасневшими и слегка опухшими глазами. Я тут же почуяла неладное. — Что вообще происходит у нас в конторе?!

— А ты ничего не знаешь? Вроде же всем объявили в конференц-зале... — он шмыгнул носом. — Беда у нас, Даш, Борисыч разбился!

— Что-о-о? Что ты несёшь? Я его утром видела...

— Заснул за рулём по дороге на работу, врезался в столб...

Он продолжал ещё что-то говорить, но я больше ничего не слышала. Из меня словно вышибли дух, лишив возможности что-то слышать и говорить. Все краски вокруг померкли, я растерянно сползла по стене на пол и застыла.

Кажется, даже перестала дышать. Моего Серёжи больше нет... никогда я не услышу его голос. Никогда! Он ушёл, а я осталась пожинать плоды своих дурацких хотелок и выкрутасов. Всё случилось только из-за меня... И буду теперь до конца жизни есть подгоревшую кашу и сырую яичницу, дура криворукая!

Откуда-то издалека доносился Димкин голос, а я по-прежнему не могла ни вздохнуть, ни выдохнуть, наверное, так бы и умерла на месте, если бы не вцепившийся в меня Черных:

— Что с тобой, Даш?.. Серёга жив! Жив, слышишь?.. Это самая главная новость, никаких переломов нет! Всего лишь небольшое сотрясение мозга, кажется, он быстро пришёл в себя. Восемнадцать подушек безопасности, — и два матраса, — сработали, это тебе не хухры-мухры!

Я хватанула ртом воздух как вытащенная из воды рыбка и дёрнулась в Димкиных руках. Глаза тут же наполнились слезами, когда до меня дошёл смысл его слов. Жив! Но ведь мог быть мёртв, и ещё неизвестно, какие будут последствия! Вдруг он память потеряет или заикаться начнет? Или готовить разучится?! А что, если он теперь не сможет стать папой и будет мамой?! Да всякое может случиться!

— Ты ничего не зна-а-а-ешь! — громко всхлипнула, уткнувшись в Димкино плечо. Это я виновата, ночью вызвала его... Он нас с Юлькой спасал... — голос сорвался, превращаясь в жалобный писк. — Он мне сде-е-елал предложение ещё вчера, а я, а я... дура, дала ему испыта-а-ательный срок... — Так ведь я же не имела в виду, что надо прочность лба испытывать!

Тяжесть сказанного валуном давила на грудную клетку, не давая нормально вздохнуть. Слёзы расплавленным свинцом обжигали горло. Если ему станет хуже, я этого не переживу!

— Я всё знаю, Даш. Борисыч рассказал мне...

— Рассказал, да? Он может говорить?! — я ухватилась за его слова как за спасательный круг.

— Ну да… с двух лет… — Мои слёзы потекли с новой силой. — Даш, прекрати истерику и расскажи, что случилось этой ночью.

— Да, расскажу! Чтобы ты понял, как я себя чувствую... и не представляю, как жить с этим дальше...

Я отстранилась и содрогаясь всем телом, принялась выкладывать всё, что произошло этой жуткой ночью.

Черных слушал, не перебивая, слушал и слушал, про долбаный клуб, про мою несознательность и про то, как я согласилась поехать к этому уроду Вадику, про то, как мы с Юлькой драпали, и как я ещё раздумывала, кого вызывать на помощь... Про всё-всё, включая поцелуй Борисыча и то, как он не хотел расставаться...

— ...он мог бы остаться у меня, понимаешь?!

— Понимаю, но здесь нет ничьей вины! Хватит, Даш, на, вытри слёзы, — блондин протянул мне салфетку. — Это нормально, когда мужик спасает свою возлюбленную, он просто не мог поступить иначе. Да ничего с ним серьёзного не случилось, слава богу! Скоро будет как огурчик, вот увидишь. — Ага, зеленый, пупырчатый и в полиэтиленовом мешке! — Он лежит в хорошей больнице...

— В какой б… больнице? — почему-то начала заикаться я, хотя в аварию не попадала. — Сейчас же поеду туда!

Дима покачал головой:

— Там Ролан с утра, даже меня не пустили, прикинь, только родственников. Можешь позвонить в справочное. Они говорят одно и то же: состояние средней тяжести.

— Вот, тяжесть — это ненормально, — я снова всхлипнула, ощущая, как снова накатывает отчаяние.

— Ну ему пока не дают вставать! Сказали, вроде неделю постельного режима.

Нет, я больше не хочу и не могу оставаться в неведении, пусть лучше под дверью палаты, но там, где лежит он!

— Хочу к нему, понимаешь, я должна быть рядом, — ухватилась за ручку двери, чтобы подняться.

Блондин был непреклонен:

— Даш, как только разрешат посещение, сразу поедем.

— Обещаешь?

— Ну а как же! — он помог мне встать и подвёл к креслу. — Ты ему очень нужна, это я точно знаю... А сейчас успокойся! Возьми себя в руки. Хочешь, кофейку сварю?

Я бездумно покачала головой. Ничто мне сейчас не поможет, даже кемекс.

Глава 21

Оставшееся до вечера время я провела в подвешенном состоянии. Без конца хваталась за трубку и названивала в справочное больницы, где мне отвечали то же, что и Димке; пыталась разобрать наваленные на столе бумаги, но всё валилось из рук.