Три девицы под окном...
Шрифт:
К своему изумлению, вскоре он обнаружил, что, преодолев всего пару-тройку внушительных мусорных куч, можно достичь приветливой дыры в заборе, нырнув в которую, сразу окажешься на хозяйственном дворе усадьбы. Окрыленный успехом, Забойный решительно нарушил покой дремавших на солнышке гусей и уток. Под возмущенное кряканье и гоготанье Младший следователь проник в господский дом с заднего крыльца. Одернул жилет, расправил фалды фрака, скроенного в полном соответствии с древней иллюстрацией к «Евгению Онегину», выданной компьютером костюмерной ИИИ в качестве образца местной одежды, предназначенной
— Куууда?! Никого пущать не велено!
Строгого вида старушенция стояла у кабинета свидетеля с явным намерением воспрепятствовать допросу,
— Бабуль, ты кто? — попытался перехватить инициативу Младший следователь. Однако бабка сдаваться не собиралась:
— Я-то, ясное дело, Арина Родионовна. А вот ты кто? И за какой надобностью сюда пожаловал?
Впервые оказавшись в роли допрашиваемого, лейтенант Забойный несколько растерялся:
— Я это, ммм, я по делу, эээ, к гражданину Пушкину. В смысле, поговорить бы.
— Нет уж, батюшка, иди себе с богом, не до разговоров ему. Александр Сергеич нынче не принимают.
Настойчиво подталкиваемый в спину, Младший следователь покорно начал спускаться по ступенькам.
— А что приключилось-то? Заболел ваш гений? — рискнул всё же спросить он. Тяжко вздохнув, старушка произнесла нараспев:
— Му-зы-ка…
— Чего? Какая еще музыка? Он что, теперь симфонии сочинять начал вместо стихов? — окончательно запутался следователь.
— Господь с тобой, — замахала руками бабка. — Я говорю, музыка к нему не приходит, ну, покинула она его. Как с Натальей Николаевной поругался третьего дня, да она в сердцах в столицу укатила, так ни строчки написать не может. «Не посещает, — говорит, — вдохновение, музыка моя меня покинула».
— А, муза! — догадался Забойный.
— Вот я и говорю: она не посещает, ну, и другим не велено, чтобы место зазря не занимали. Авось она и соизволит когда-нибудь заглянуть. — Старушка принялась энергично подталкивать полицейского к выходу. Не успел он оглянуться, как вновь оказался на хозяйственном дворе в компании домашней птицы. Ситуация выходила из-под контроля.
— Нужно выиграть время, — решил Младший следователь и, украдкой оглядевшись, метнулся в низенький сарайчик, подальше от любопытных глаз.
Место для аналитической оценки событий было выбрано не очень удачно, сарайчик оказался свинарником, причем большая часть его обитателей, несмотря на хорошую погоду, находилась дома. Со всеми бьющими в нос последствиями. Однако Младший следователь уже смирился с растущими, как снежный ком, неприятностями. Подобрав полы фрака, он принялся размышлять, не обращая внимания на доносящееся со всех сторон мерное похрюкивание. Итог размышлений был таков:
A) Лейтенант Забойный попасть к Пушкину не может из-за бдительной старушки Арины Родионовны.
Б) Бдительная старушка убеждена, что охраняемый ею объект должна посетить некая муза.
B) Муза будет беспрепятственно допущена к Пушкину.
Из первых трех пунктов логично вытекал следующий:
C) Лейтенант Забойный может попасть к Пушкину под видом музы.
А значит, нужно позаботиться о соответствующей экипировке и продумать новый сценарий допроса. В женском обличье, по-видимому, его следовало вести несколько иначе. Полный служебного рвения, Младший следователь покинул свое временное убежище. Вновь воспользовавшись картой-планом, он без труда отыскал гардеробную Натальи Николаевны и, затратив немалое количество времени, преобразился во вполне приличного вида музу. По крайней мере, именно так хотелось думать лейтенанту Забойному, абсолютно не готовому к борьбе с многочисленными туалетными принадлежностями 19 века. Чудом ничего не порвав и, по мере сил, застегнув и зашнуровав всё, что застегивалось и зашнуровывалось, Младший следователь отправился испытывать свой новый имидж, для дополнительной гарантии надвинув на самые глаза легкомысленную шляпку. Цилиндр, в комплекте с фраком, пришлось оставить в гардеробной Натальи Николаевны.
Грозная Арина Родионовна сидела у окна, близоруко щурясь над пяльцами, и тихонько напевала:
— Ой, люли, гусельки, тоненькие струнушки…
Вежливо остановившись на пороге, Младший следователь пропищал:
— Доложите Александру Сергеевичу, к нему Муза Алоллоновна пожаловала.
Старушка озадаченно посмотрела на посетительницу, затем засуетилась, распахнула дверь и пробурчала:
— Ох, говорила я Наталье Николаевне, не дело это — мужчину дома одного оставлять. Особливо поэта. Ну, да господам видней.
Лейтенант Забойный вежливо поклонился и шагнул за порог.
В комнате царил полумрак. На полу в художественном беспорядке валялись исписанные и скомканные листы бумаги вперемешку с гусиными перьями. За столом сидел невысокий худощавый мужчина. Не поворачивая головы, он сосредоточенно переливал содержимое чернильницы в стакан и обратно. На столе монументально возвышался наполовину пустой графин. Забойный нервно прокашлялся и произнес на высокой ноте:
— Александр Сергеевич, я ваша давняя поклонница. Проходила неподалеку и решила заглянуть, так сказать, на огонек.
Пушкин медленно оглянулся, открыл рот и невежливо вытаращил глаза. Невнятно помахав в воздухе рукой, как будто отгоняя какое-то видение, он помотал головой и наконец произнес:
— Сударыня…
После чего внезапно вскочил с места и подбежал к Забойному:
— Позвольте вашу ручку. Весьма польщен визитом. — Он чмокнул жилистую лапищу Младшего следователя, чем немало его смутил, и повлек в глубь комнаты.
— Присаживайтесь. Чем обязан такому счастью? — Он галантно придвинул «Музе» покосившийся стульчик.
— Да вот, хотелось побеседовать с вами о творческих планах, обсудить новинки…
— О, это я всегда пожалуйста, — живо откликнулся Пушкин.
Втайне радуясь легковерию литературных гениев, Забойный присел на краешек предложенного стула.
— Меня, главным образом, интересуют сказки. Особенно вот эта, помните: «Три девицы под окном…» — Младший следователь выдержал многозначительную паузу.
— Продолжайте, продолжайте, очень интересно, — добродушно предложил Пушкин.
— «Пряли поздно вечерком», — немного растерявшись, процитировал Забойный.