Три дня до эфира
Шрифт:
Окунь, обречённо вздохнув, стал набирать номер Краснова.
Шура сидела у себя на кухне и вяло жевала бутерброд с колбасой. Есть совсем не хотелось, настроение было поганое. Николаева она не видела со вчерашнего дня, телефон Сергея, её бывшего мужа, не отвечал, а больше поделиться плохим настроением было не с кем, и девушка, давясь сухой пищей, завтракала…
— Какая мразь, — наконец выдавала она из себя давно вертевшееся на губах слово,
Шура встала и подошла к плите. Чайник все ещё был горячим. Девушка налила себе чай, и несколько капель кипятка попали на руку. Она громко взвыла и неосторожным движением сбросила чашку на пол. В результате мелкие осколки разлетелись по полу, а вокруг ног образовалась лужица. Шура бросилась в коридор и в стотысячный раз набрала номер Сергея.
— У-у, — ответил ей сонный голос бывшего мужа, — алло?
— Серёжа, друг, это я, Шура.
— Александра? — Сергей мгновенно проснулся. — Ты чего? У тебя голос какой-то не такой. Что случилось?
— Серёжка, приезжай, мне плохо, — наконец выдавила Шура и заплакала.
— Буду, я сейчас буду. Подожди, не плачь…
— Угу, — промычала Шура и положила трубку. Верный рыцарь Серёга прикатил, как и обещал, через десять минут. Непричёсанный, в расстёгнутом плаще, вымокший, он влетел в квартиру с круглыми от испуга глазами.
— Что случилось? — выдохнул он. Несмотря на то что развелись они давным-давно, чувства Сергея к Александре, как торжественно называл молодой химик свою бывшую жену, не угасали. Он все так же готов был в любую минуту прийти ей на помощь и все так же нежно, с немым вопросом заглядывал ей в глаза.
С присутствием Николаева в её жизни Сергей смирился. Алексей — парень что надо, раз и навсегда зафиксировал для себя Сергей и больше этот вопрос не поднимал.
«Ревность ревностью, но счастье любимой все же главнее», — сказал себе бывший муж Потаповой и успокоился.
— Серёга, ты — настоящий друг! — бросилась к вошедшему Шура. — Мне так… Так плохо… Так отвратительно на душе…
— Александра, — Сергей осторожно обнял девушку и на всякий случай заглянул на кухню. Силу удара Николаева ему уже приходилось испытывать и больше не хотелось. — А где Алексей?
— Давай не будем о нем…
Обнявшись, они прошли на кухню. Следы недавней аварии с чашкой Шура уже успела уничтожить, и кухня встретила гостя сияющей чистотой.
— Шура, я так волнуюсь. Что случилось?
— А, ничего, — отмахнулась девушка. — Даже рассказывать не хочется — так все противно.
— На работе неприятности? Шура извлекла из холодильника масло, сыр, колбасу и приготовила гостю бутерброды.
— Поешь, Серёжа, ты ж небось не завтракал.
— Не-а, — радостно кивнул бывший муж и с жадностью набросился на угощение.
Шура поставила локти на стол и, подперев щеки кулаками, уставилась в окно:
— Господи, Серёжа, сколько всякой гадости на свете существует.
— Это ты про людей? — с набитым ртом проявил интерес к разговору Сергей.
— Про них самых, — задумчиво отозвалась Шура и, выдержав паузу, вопросительно посмотрела на Сергея. — И почему, спрашивается, к власти самые поганые из них стремятся? И что удивительно, пробиваются!
— Тебя что, с работы выгоняют? — Гость испуганно посмотрел на девушку.
— Ну прям! Меня выгонишь.
— А что случилось? Александра, не томи, я уже весь как на иголках.
— Я, Серёжа, на днях интервью брала у одного кандидата в губернаторы. А он оказался таким неприкрытым мерзавцем, что мне тошно стало.
— А чего .он тебе не понравился? Приставал, что ли?
— Если б приставал, я б его хоть за самца считала, а тут — мразь, и все тут. Нет, ты представляешь, — Шура встала и подошла к окну, — он, мерзавец, ещё людьми собирается управлять.
— Он что, тебя плохо встретил?
— Встретил он как раз хорошо. Они, подлецы, знают, что теперь без журналистов никуда. Только он думает, что все купить можно и все продаётся.
— Ты с ним в диспут, что ли, вступила?
— А ты как думал! Я им такое устроила! Сначала все, конечно, чинно было.
А потом он как начал мне втирать про сильную руку, да про то, что мы с тобой, Серёжа, и со всем нашим народом быдло, что нас держать в кулаке нужно… Тут я и пошла. Терпеть не могу, когда о нашем несчастном, обманутом народе неуважительно отзываются…
— Александра, а ты знаешь, самое интересное, что этот народ-то пойдёт за него голосовать. И ещё его выберут.
— Да знаю я это, Серёжа, знаю. Вот что и обидно. Идёт в политику всякая шушера и своими грязными лапами будет ещё законы устанавливать.
— А туда с чистыми руками не ходють, — угрюмо отозвался Сергей.
Шура встала, налила себе чай и присела рядом с бывшим мужем.
— Спасибо, Серёжа, что приехал. Вот я выговорилась — и мне легче стало.
— Ну слава богу! А то я подумал, что вы опять с Лехой поругались.
Журналистка опустила голову:
— Мы и поругались…
— Ну вот! Опять? Она кивнула.
— И где же он теперь?
— Я не знаю. И знать не хочу! Я… Я… — Шура вдруг всхлипнула по-детски и прижалась к бывшему мужу. — Я что-то, Серёжа, совсем запуталась в своих чувствах. То мне кажется, что я его ненавижу, а то вдруг так накатит, что думаю — как же я без него теперь жить буду…