Три дня до любви
Шрифт:
Рука Ника оглаживала аппетитную попку красивой стриптизерши.
— Я ее хочу! — указал Ром на блондинку, ублажающую клиента за соседним столом.
— Одобряю, — внезапно согласился Ник, — у тебя хороший вкус! Сейчас устроим!
Он пальцем поманил распорядительницу, стоящую поблизости:
— Нам вот эту, — указал он пальцем.
— К сожалению, Вероника обслуживает постоянного и очень важного клиента.
— За двойную плату!
— Деньги вперед, — мило улыбаясь, согласилась работница клуба.
Ник достал внушительную пачку купюр. Пара минут и
— Вероника!
Она закусила сочную губку и наклонилась к его лицу.
— Ром, — со сбивчивым дыханием вымолвил он.
Он внезапно заполнился внутренней дрожью, завладевшей сознанием. Сердце бешено забилось в груди, а руки самопроизвольно потянулись к вожделенному телу.
Улыбчивая, красивая девушка с изящной шей, узкими плечиками, едва прикрытыми тоненькой тканью полушариями груди, хорошо развитыми бедрами в крошечных трусиках и точеными ножками, села к нему на колени и тесно прижалась.
Ром уткнулся носом в то самое место за ушком, от которого у него сносило крышу.
— Светка, — прошептал он, улавливая запах знакомых духов.
— Да, любимый!
— Я так скучал!
— Я тоже! — выговаривали губы фальшивой Светки.
У Рома и вовсе башню снесло. Повинуясь внезапному внутреннему порыву, он впивался в чужое, продажное тело руками и стонал от счастья.
— Ты больше не уйдешь?
— Ни за что!
Подобие Светки усердно отрабатывало потраченные на ее внимание деньги: с нее слетел лифчик. Ее ноги летали перед лицом Рома, зависшего в загипнотизированном состоянии. Она крутилась на его коленях, упираясь упругими ягодицами в грудь.
— Продлевать будете? — прозвучало, как гром среди ясного неба, возвращая Рома в действительность.
— Нет! — жестко рявкнул он.
Никогда еще он не был настолько преисполнен праведного гнева. Фальшивая продажная шкура, вертящая с голым бюстом и выставляющая себя напоказ за пару шуршащих тысячных, не шла ни в какое сравнение с его Светкой. Отвратительная иллюзия, смешанная с грязью и похотью. Стоило сомкнуть веки, как по волшебству перед ним возникал любимый образ и то, как маленькие пальчики выводили причудливые круги на его обнаженной груди в момент абсолютного счастья. Самое страшное, что богатое воображение рисовало и вовсе отвратительные картины, когда она, беспомощная, хрупкая, летела с моста, сломленная чьей-то рукой, а он в это время… Не защитил, не оказался рядом, когда она кричала и звала на помощь. Вот, ее идеальное тело все глубже погружается в пучину мутной воды, опускается на илистое дно, и шелковые золотистые кудри перепутываются с колючими водорослями, становясь их частью.
Рыча, он громко ударяет по столу, резко срывается с места, под неодобрительный взгляд Ника:
— Эй! Стой! Куда? Мать твою! — сыпал вслед Ник, бросая возбужденных его руками красоток.
Ему ничего другого не оставалось, как встать
— Хочу напиться! — глядя в упор, сообщил Ром.
— Так я ж не против.
— Пойло здесь отвратительное.
— Найдем лучше, — одобрительно похлопав по плечу, успокоил Ник, не понимая причины его бешенства.
— Эта шлюха…
— Вероника?
— Так похожа на Светку.
— Не заметил.
В дешевой забегаловке, они изрядно заправили баки сорокаградусной. После двух поллитровок у Рома развязался язык:
— Знаешь, друг…
Ник приосанился, впервые его нарекли несвойственным именем.
— Говори, я — могила!
— Светки больше нет.
— Шутишь? Она дома, а ты любитель преувеличивать. Представляю, что ты накрутил в своей чумной башке.
— Гляди…
Он протянул изрядно помятый газетный обрывок.
Ник, разгладил изрядно потрепанную бумажку с мелкими буковками, поводил пальцем по строчкам, вгляделся в фото.
— Может это не она? Кажись, не похожа!
— А кто еще? На дату смотри! К тому же у Светки на запястье шрам от ножа остался. Да, и татуировка. Все сходится.
— Что делать будешь? На твоем месте я бы забыл и жил дальше.
— Убивать без суда и следствия.
Ник перешел на шепот:
— Кого?
— А ты еще не понял? Из этой заварушки один путь — деревянный макинтош. Думаешь, что ты выкрутишься, когда операция закончится?
— Так и будет.
— Светка, по их словам, отдыхает дома, а на самом деле…
— Может она сама? Женщины непредсказуемые существа. Знал я одну, которая по пьяни с окна пятого этажа выскочила, с громким криком: «Жизнь — говно!»
— Ее точно бросили на корм рыбам. Она так любила жизнь, что ни за что не решилась бы свести с нею счеты.
— Тебя на ней переклинило? Вокруг девчонок, сколько хочешь, только пальцем щелкни, ноги раздвинут, обслужат по высшему разряду.
— Такой как она нет, — сухо ответил Ром, вновь вбивая кулак в твердую поверхность стола.
— Да, ты втюрился!
— Что толку! Ее уже не вернуть.
— А ты, я понимаю — мститель.
— Да, я не могу больше так жить! Глаза закрываю, она — улыбается, сверлит меня своими глазенками. Живая, веселая. Каждое слово ее в ушах эхом отдается.
Ром обхватил голову руками и заскрипел зубами.
— Стоп! До добра это точно не доведет, — пытался предупредить Ник.
— Хрен, с ним! Главное, что я не предам ее, понимаешь?
— Что ты задумал?
— Объединимся и взорвем к чертовой бабушке эту организацию вместе с ее тайнами.
— Моя выгода?
— Ну, хоть в одном я не просчитался, — удовлетворенно отозвался Ром, — без пользы, ты чихать не станешь.
— Жизнь — штука сложная! Меня она, например, столько раз по морде била, пальцев не хватит сосчитать!
— Тот же случай! Не хотелось бы завтра в новостях читать, как тебя от машины соскабливали или по частям из-под поезда доставали.
Ник выдержал паузу, будто в его уме шел трудный мыслительный процесс.
— По рукам!
Он протянул «другу» свою открытую ладонь.