Три дороги на двоих
Шрифт:
В полной растерянности выхожу на улицу. Остаётся единственная надежда, что она дома. Хорошо хоть знаю, где живёт, забегали как-то с подругами.
Останавливаюсь у нужной двери и с минуту терзаю кнопку звонка, но он почему-то не работает. Возможно, электричество отрубили? Вот свинство какое! Такое ощущение, что сегодня всё против меня!
Облокачиваюсь на мягкий дерматин и едва ли не вваливаюсь в маленький коридорчик. Ох, ты ж! Ну, надо же быть настолько безалаберной, чтобы не запереть дверь на замок! Зато теперь появляется шанс, что Марина дома.
Вторая дверь оказывается
Воры? В голове лихорадочно проносятся не самые приятные мысли. Пугаюсь основательно, но уйти не решаюсь. Можно милицию вызвать, конечно, но надо же убедиться, а то вдруг там кто-то из её родственников или знакомых, а я тут устрою детектив с захватом.
Тем временем шум усиливается. Ещё немного помявшись в нерешительности, я очень-очень осторожно, совсем чуть-чуть толкаю дверь. Одним глазом заглядываю в увеличивающуюся щель и от увиденного напрочь теряю дар речи. Меня начинает затапливать неконтролируемая ярость. Желание ворваться в комнату и оттаскать Марину за волосы растёт со скоростью света. Только огромным усилием воли я заставляю себя стоять на месте и смотреть.
А картинка-то не для слабонервных. Девушка сидит на краю стола и, пошло разведя ноги в тонких чулочках (даже не колготках, заметьте!), обхватывает ими узкие бёдра стоящего перед ней мужчины. Юбка задралась так, что совершенно непонятно — а есть ли она вообще? Изящные руки скользят по широкой спине, поднимая футболку вверх, оголяя резко очерченные (ух, ещё какие рельефные!) мышцы. Мужчина в долгу не остаётся и крепко обнимает девушку, склонившись к её лицу. Кажется, они целуются.
Нужно уточнять, что мужчина — это Борис? Я даже со спины узнаю его.
Мне становится противно. Ну почему он так поступил?!
Не выдержав, я со всей дури пинаю дверь ногой, и она, влепившись в стену, громко лязгает. Как ещё с петель не слетела?
Марина вздрагивает, выглядывает из-за широкого плеча, но, увидев меня, заметно расслабляется.
— Вероника? — отталкиваясь от внушительной фигуры, сползает со стола, рыжеволосая стервозина. — Тебе чего?
Борис выпрямляется и медленно поворачивается. Встречаюсь с ним глазами и застываю, не в силах отвести взгляд. Сначала на его лице появляется недоумение, потом растерянность, затем лёгкое любопытство. Похоже, что он не ожидал моего появления и, кажется, не понимает моей реакции.
Под пристальным, внимательным взглядом Бориса, вся моя ярость мгновенно испаряется. Мне уже не обидно, просто больно. Нестерпимо больно.
В груди что-то сильно колет, в глазах щиплет от слёз. Нервно сглатываю подступивший к горлу ком. Резво разворачиваюсь, выскакиваю из квартиры и бегом бросаюсь вниз по лестнице. Выбегаю из подъезда, метеором проношусь по двору, но пережитое отнимает столько сил, что я просто падаю на скамейку у соседнего дома. Судорожно хватая ртом морозный, холодный воздух, стараюсь подавить рыдания, однако это плохо получается. Горячие слёзы катятся по щекам. И никак не удаётся успокоиться.
Господи! Ну почему это происходит со мной? Снова!
Мгновенной вспышкой в памяти проносится, как ровно год назад я пережила практически то же самое, разве что действующие лица в разыгравшейся мелодраме были иными.
Иными?
Мой парень и моя подруга — тогда. Любимый и однокурсница — сейчас. Разве это принципиальное отличие? Суть произошедшего остаётся неизменна и в первом, и во втором случае.
Но разве от понимания этого легче?
В моей душе творится страшное. Обжигающий огонь ревности, обиды, нарастает гигантским пожаром и тут же затухает, затапливаемый холодным океаном уныния и обречённости. Подпитываемый горечью воспоминаний, разгорается снова и гаснет окончательно, придавленный каменной тяжестью суровой действительности.
Я же знала, что Борис меня не любит. Знала, что он не человек, и ждать ответных чувств не имеет никакого смысла. Знала... и всё равно надеялась. Значит, винить в том, что я испытываю сейчас, можно только меня саму. Не вняла голосу разума, позволила чувствам и эмоциям взять верх над холодным расчётом, вот и результат.
Впрочем... Один раз я измену пережила. Да, мне было плохо. Не помню даже, как сессию сдала, как жила в этом новом для меня мире предательства и обмана. Но выдержала, задавила то нежное чувство, которое пыталось поднять голову и напомнить о том, кто был мне так дорог. Слава Богу, у меня хватило на это моральных сил. Значит, смогу и сейчас. Обязана!
Глубокий вдох и медленный выдох.
Я приняла решение. У нас разная жизнь. Мы разные. У нас нет общего будущего. Только прошлое, которое я забуду. Не смогу сама, попрошу у Бориса этот их «корректор». Надеюсь, стирает он не только воспоминания.
Что-то мягкое касается моей ноги, и я с удивлением рассматриваю цветной мячик, решивший остановиться, затормозив о мои сапожки.
— Это мой! — слышу детский крик и поднимаю находку, бросая её маленькому мальчишке, играющему с другом на площадке.
— Спасибо! — смеётся ребёнок в ответ.
Вот оно. Жизнь. Она никогда не заканчивается. Да, ей не интересны твои переживания, проблемы, терзания, но она всегда готова прийти тебе на помощь, если ты её увидишь. Яркая, непосредственная, динамичная. Нужно просто позволить ей быть рядом.
Уже практически с улыбкой поднимаюсь со скамейки, чтобы пойти домой, разворачиваюсь и упираюсь в весьма впечатляющее по своим габаритам препятствие.
— Здравствуйте, Борис, — снова перехожу на официальное обращение, чуть отступая назад. — Извините, я не хотела Вам мешать.
— Кажется, мы были на «ты». — Старк недовольно морщится, складывая руки на груди.
— Да, но... — Подыскиваю слова, чтобы объяснить ему мое желание держаться на расстоянии. — Мне так удобнее.
— Ладно, как знаешь. — Карие глаза рассматривают меня с любопытством. — Всё в порядке? Ты вела себя как-то... — он делает паузу, подбирая слово, — необычно.
— Ну, подобная картина вряд ли кого-то оставила бы равнодушным, — я не удерживаюсь от лёгкого смешка, с трудом подавив желание сказать нечто более резкое. — Разве можно меня за это осуждать?