Три глаза и шесть рук
Шрифт:
Серый Плащ внимательно посмотрел на меня, убедился, что я попался крепко, и, как обычно, бесследно улетучился. Похоже, ему просто нравилось сажать меня в парашу и наблюдать за тем, как я оттуда вылезаю.
— Ай-я-яй, дорогуша моя, — укоризненно покачал головой профессор. — Ай-я-яй, как же вы меня разочаровали, как разочаровали… Я ведь еще целую кучу сюрпризиков для вас заготовил, и все зря! Попались в самую простенькую ловушку… Ведь обычная клеточка, только под напряженьицем… А вы что, не знали, что электричество — ваша ахиллесова пята? Ай-я-яй…
— Добрый вечер, профессор, — вежливо поздоровался
— Ну конечно, можно, дорогуша моя, как же без этого, — ехидно цокнул языком Краевский. — Не возражаете, если я присяду? У меня, знаете ли, остеохондроз в поясничной области, мне долго стоять не рекомендуется…
Не дожидаясь моего согласия, профессор пододвинул к клетке мягкое кресло и уселся в максимальной близости от меня. К сожалению, не настолько максимальной, чтобы я мог дотянуться до него рукой или хвостом. Какое-то мгновение я думал, что смогу до него доплюнуть, но Краевский нажал на какую-то кнопку в подлокотнике, и между им и мной поднялся толстый лист стекла.
— Подстраховочка, знаете ли, — хихикнул профессор. — Вдруг вам, простите за грубость, плюнуть захочется? Нет, я не брезгливый, я утрусь, только ведь ваш плевок, он, знаете ли, мне лицо в кашку превратит. Манную… А это стекло особое, как раз против вашей, дорогуша моя, кислоты…
— А вы, похоже, все обо мне знаете, профессор.
— А как же, дорогуша моя, а как же! Я же сколько лет помогал вас разрабатывать! Активно помогал… Хотя мою фамилию они присоединить не захотели — «ЯЦХЕНК», видите ли, неэстетично звучит! Кстати, я ведь в конечном счете оказался прав!
— В чем прав?
— Видите ли, дорогуша моя, человеческий мозг очень плохо сочетается с вашим… мнэ-мнэ-мнэ… телом. А вырастить такой мозг, который сочетался бы хорошо… прррр!… не удалось! А ведь пытались! Это я, знаете ли, изобрел ту штучку, которая позволила преодолеть это маленькое препятствьице…
— Изобрел?! — взъярился Рабан. — Вот мразь какая!
— Профессор, я вас правильно понял — это вы достали тот мозг, который сейчас находится здесь? — Я коснулся лба.
— Правильно, — ласково улыбнулся Краевский.
— Тогда вы должны знать, кто я такой?! — Я все-таки не сдержался. — Ответьте, как меня зовут?!
— Что? — удивился профессор. — Ну что за ерунда, дорогуша моя? Вас никак не зовут, вы всего лишь эксперимент. Очень удачный, надо признать, хотя и довольно строптивый,но, если честно, было бы странно ожидать чего-либо другого… Или вас интересует что-то иное?
— Я говорю о том, кем я был раньше. Вы ведь не собираетесь отрицать, что вы вложили в это тело мозг? Нес па, профессор?
— У вас отвратительный французский, дорогуша моя, — поморщился Краевский. — Так вас интересует ваше прошлое… Весьма странно — я полагал, что воспоминания не должны сохраниться…
— Они и не сохранились.
— Тем более. А вообще, какое это имеет значение? Пожалуйста, не воображайте всяких ужасов, вроде того что я убил предыдущего владельца или что-то вроде этого… Я всего лишь сумел вовремя подсуетиться и успел извлечь мозг до того, как начался процесс разложения. Это как с донорскими органами… кстати, насколько я помню, большая часть вашего бывшего тела как раз и пошла на донорские органы. Вы ведь не будете разыскивать теперешнего владельца вашего сердца, почек и тому подобного? Так какая разница, чей это был мозг?
— Профессор, к чему это словоблудие? — Я нетерпеливо клацнул зубами. — Если вы невиновны в моей смерти, зачем тогда что-то скрывать? Просто расскажите все, что вам известно обо мне, и больше я вас не потревожу.
— Ну… — задумался Краевский. По-моему, убедительных аргументов у него больше не было, поэтому он неохотно кивнул и продолжил: — Да, вы правы, я действительно кое-что о вас знаю. Правда, не очень много… Насколько я помню, вам было что-то около тридцати лет и вы служили лейтенантом морской пехоты… Скончались во время увольнения на берег — сбиты водителем «газели» при переходе дороги. Да, если интересно, водитель остался жив-здоров и долго потом рассказывал какую-то чепуху, насчет того что у него, мол, машина сама прямо на вас поехала, а он тут и ни при чем… Не здесь, кстати, а в Питере. До сих помню, ноги — месиво до самого паха, а вот выше все целехонькое, любо-дорого полюбоваться. Врачи некоторое время еще пытались вас воскресить, но, как говорится, не судьба… Вот я мозг-то и заполучил. Все очень удачно сложилось — я как раз в ту больницу заглянул, уже уходить собирался, да вдруг словно подсказал кто — взял и вошел прямо в ту палату, где вы лежали. Как чувствовал…
— Родственники, друзья?
— Никаких. Почему, кстати, и не возникло проблем с органами — никто вас хоронить не спешил. Среди сослуживцев близких знакомых не было, все родственники где-то на Дальнем Востоке. Кажется, на Камчатке… Вы вроде бы оттуда родом. Да и там, кажется, вас никто не ждет. Особенно теперь… — Краевский противно хихикнул.
— А имя? — сохраняя каменное спокойствие, осведомился я. — Как мое имя?
— Имя… Имя я запомнил. Правда, только потому, что уж больно у вас фамилия необычная, трудно такую забыть. Вы, дорогуша моя, при жизни были известны как Олег Бритва. Конечно, встречается и не такое… Вот, помнится, был у меня один знакомый, так во всех документах в его фамилии первую букву заменяли на многоточие — иначе цензура бы не пропустила. Но это так, к слову. Отчества вашего я не помню, уж простите старика…
Я его не слушал, Я пробовал на язык свое новое… хотя нет, старое имя. Фамилия, что называется, попала в точку и удивительно мне подходила. Бритва! Действительно, в новом теле я похож на ожившую бритву. И имя хорошее — Олег. Мне всегда нравилось это имя… теперь-то понятно почему. Что ж, надеюсь, Магнусу Рыжебородому этого будет достаточно.
— Поздравляю, патрон. Теперь мы можем уходить?… — встрепенулся где-то внутри Рабан.
— Не торопись.
— Что вы сказали, дорогуша моя? — встрепенулся профессор.
— Да вот хочу спросить, профессор, вы что же, заранее знали, что я сюда приду, и подготовились?
— Подготовился, конечно, подготовился… — рассеянно пробормотал Краевский. — Ну а насчет того, знал ли я… Знал — не знал, какая разница? Чувствовал, скажем так…
Видите ли, когда вы бесследно исчезли с базы, я долгое время размышлял, куда бы вы могли направиться. Следочков-то вы, конечно, не оставили, но у меня снова будто видение какое-то было — меня известили откуда-то, что вы сюда заявитесь, и все тут! Вы в предчувствия верите? Вот у меня такое и было…