Три кавайки
Шрифт:
– Ой! Все забываю представить, - вспоминает о манерах Гермиона, увидев подошедшего Гарри: - Это мой жених Гарри Поттер!
Волхв, услышав, что у Гермионы есть жених, почему-то хмурится и чешет в затылке рукой.
– Тут такое дело... Слишком расхвалил я тебя князю. И он захотел тебя еще просватать за своего младшего сына Виктора. А у тебя значит уже жених есть?
Гермиона смущается и пытается объяснить, что ей просто предсказали, что она станет женой Гарри, а на самом деле формального обручения и брачного контракта не было. Гарри чувствуя не ладное,
– А что сын-то хорош?
– любопытствует Гермиона.
– На три года старше тебя, учится в Дурмштранге сейчас. Лицом гладкий, спортивный парень. Мозгами тоже не обижен - лучший ученик на курсе!
– начал расхваливать Олег: - Хлопец пригожий...
Гарри мрачно поворачивается и убегает в дом.
– Не готова я сейчас ответы давать, - говорит Гермиона, озабоченно оглянувшись на Гарри.
– Думай девица, думай... держи мешок-то, там ты еще почитать кой-чего найдешь!
– понимающе кивнул Олег и исчез.
Гермиона с облегчением вздохнула и огляделась. Поскольку мужики рассосались, она с отвращением сняла мокрые и прожженные трусы и схватила флаконы с живой и мертвой водой, чтобы пролечить еще более интимное место, куда угораздило залететь мелким каплям металла. После лечения она с интересом развернула ковер-самолет и использовала его как обычный коврик для того, чтобы позагорать. Полежав пять минут, она вдруг заинтересовалась скатертью-самобранкой и лениво развернула её лежа на животе и произнесла заклинание "Угощай матушка!" погладив рукой вышитую ткань. На ней сразу появилось несколько тарелок с разнообразной закуской и кружки с питьем. Гермиона с любопытством отпила непривычный квас и откусила свежего пирога с мясом.
– Вкуснотища! Га-а-рри! Пошли есть!
– закричала Гермиона в дом: - Только платье мне сухое прихвати и трусы! А то я вся голая тут лежу. Одежда погорела!
Гарри явился через три минуты, и молча сунув Гермионе одежду, отвернулся, пока она одевалась. Потом аккуратно подсел рядом на ковер и присоединился к поеданию пирогов.
– Что за жених-то?
– спросил, наконец Гарри, прожевав первый пирог: - Понравился?
– Как он мне может понравиться?
– удивилась девочка: - Я его в глаза не видела! Да ты не ревнуй раньше времени! Ты сам жених хоть куда! Сильный волшебник, из древнего рода! Опять же героическое прошлое... Ты завидная партия! Опять же готовишь хорошо! Да я из тебя еще министра магии сделаю!
Гарри неуверенно улыбнулся, глядя на уверенно вещающую о его великом будущем девочку.
– Скажешь тоже, министром...
– смущенно сказал он: - Я сирота, доходяга очкастый, и мои кулинарные таланты при такой скатерти-самобранке тебе уже ни к чему. Да и денег у тебя больше моего в банке.
– Ты себе цену не набивай!
– нахмурилась Гермиона: - Увидел меня голой и на попятную? Что, я тебе не глянулась? Фигура не хороша?
Гарри опять покраснел и чуть не подавился вторым пирогом, который засунул в рот, замахав руками. Потом, просто показал пальцами, что все Окей! Ему нравится! После чего прожевав, добавил уверенно вслух.
– Ты мне нравишься!
– Ну,
– проворчала Гермиона, откинувшись на ковре и глядя мечтательно в небо, думая совсем не о любви. Её мучил вопрос, почему магия силовой ковки у Асоки выходила так легко, а у нее такие опасные трюки выходят с разбрызгиванием металла. Вроде тело и магия были одинаковыми? Что она не учла? Внешние источники силы? Концентрацию внимания?
Потом Гермиона перевела взгляд на Гарри, который её искоса разглядывал и зацепилась глазами за шрам на лбу.
– А почему твой шрам не заживает?
– спросила Гермиона. Гарри пожал плечами, не зная, что сказать.
– Ложись на спину!
– скомандовала девочка: - Закрой глаза и убери рукой волосы со лба! Попробуем тебя русскими народными сказочными средствами полечить.
После чего она вначале прыснула на лоб мертвой водой. Вначале никакого эффекта не было, а потом вдруг из шрама началось исходить некое легкое дымление. Гарри вдруг вскрикнул и потерял сознание. Гермиона поспешно опрыскала его живой водой и отложила флаконы в сторону. Потом она испуганно похлопала его по щекам.
Гарри еще 10 минут не приходил в себя, окончательно испугав девочку, не знавшую что делать. Но потом, поморгав, все же очнулся. И с удивлением посмотрел на Гермиону пытаясь вспомнить, как он тут очутился.
– Ну, ты меня напугал, парень!
– залопотала радостно Гермиона: - Из-за какого-то дурацкого шрама, такие проблемы! Я думала, что косметический ремонт лба тебе сделаю, а тут как будто операцию на сердце произвела! Экий ты хрупкий Гарри! Говорить-то можешь?
– Голова сильно заболела, а потом уже ничего не помню, - откликнулся Гарри: - Я надолго сознание терял?
– Прилично время! Четверть часа, наверное, - сказала Гермиона, погладив его по голове: - Кстати, шрама больше нету! Теперь ты красавчик! Только глаза еще подлечим, чтобы очки уродские выкинуть...
Вечером Гермиона отправилась спать к себе домой, а Гарри остался спать в тереме.
4 августа 1991 года.
После зарядки и завтрака с родителями Гермиона Грейнджер отправилась в свой терем проведать Гарри Поттера и опять совместно позаниматься. Тот её встретил радостно. Но озабоченно сказал, что во время уборки и осмотра терема, нашел комнату с живыми существами, которых, наверное, надо кормить, а то подохнут с голоду.
Гермиона и Гарри пошли вместе осматривать местный зоопарк. Оказалось, что это не зоопарк, а тюрьма для разумных существ. В комнате в разных клетках сидели две змеи, крыса, две странных феи с крылышками и два мохнатых гномика. У всех прослеживалось истощение. Если крыса и змеи подавали признаки жизни, то гномики и феи лежали в коме.
Самой бойкой была крыса. Увидев Гермиону, она подбежала к дверце клетки и начала настойчиво скрести её лапкой, оглядываясь на девочку. Гермиона поняла намек и открыла дверку. Крыса быстро выпрыгнула на пол и начала превращаться в женщину. Хотя фигура женщины была стройной, но лицо было некрасивым. Крысиные черты в нем сохранились. Она была немного выше Гермионы ростом, но стояла пригнувшись и выглядела меньше ростом.