Три месяца на любовь
Шрифт:
«А как называется тот, кто предпочитает живых женщин?»
Бабник, — решила я, но не стала писать об этом, не желая показывать, насколько личной для меня делалась эта связь.
В итоге он сдался сам, кинув мне скупое:
«Как починю, напишу».
Дальше дни полетели в привычной тональности. Школа — экзамены — репетиторство — редкие ужины у родителей — вечерние перезвоны с Леркой.
Он написал накануне ЕГЭ по русскому языку. Я как раз сидела
«Ваша техника готова».
Сделала глубокий вдох, стараясь сдержать в себе весь спектр эмоций, рвущихся наружу.
«Я на работе», — сказала чистую правду.
«Ок, как освободишься, напиши».
«Я допоздна».
«Напиши!»
Вот и поговорили.
Ещё долго посматривала на последнее сообщение, гадая, что может означать восклицательный знак и какое значение в него могли вложить. Я, как истинный филолог, верила в силу знаков препинания, но это я… А кто знает, что творилась в голове у Француза? И творилось ли вообще хоть что-нибудь?
***
От последней ученицы я вышла уже практически в ночи. Несмотря на полный рабочих забот день, усталость не ощущалась. Мир, окутанный сумраком, манил своей прохладой и… погружал в лирически-задумчивое настроение. Возможно, сказывалось то, что все мои мысли весь день так или иначе крутились вокруг Исаева.
Интересно, ждал ли он моего сообщения? Или же, как это обычно и бывало, с глаз долой — в нашем случае из чата, — из сердца вон?
Пройдя квартал и набравшись смелости, я таки отправила: «Я освободилась».
Ответ не заставил себя ждать:
«Ты где?»
«На Маркса. Иду в сторону набережной».
«Скоро буду».
Я фыркнула и погасила экран, хотя сердце всё же сделало кульбит, успев провалиться в пятки и вернуться обратно.
Шла по пешеходной дорожке, тянувшейся вдоль бетонного парапета набережной и дороги, по которой то и дело проносились автомобили. Об Исаеве я себе думать запретила, строго велев наслаждаться моментом — дышать свежим речным воздухом и наблюдать за тем, как стайки мотыльков кружатся в свете фонарей.
Минут через десять за спиной раздался скрип шин и краткий, но пронзительный сигнал автомобильного клаксона. Оборачиваться не стала, продолжив свой неспешный путь. Тогда он нагнал меня сам. Исаев. Не автомобиль, к счастью. Хотя, судя по гневному дыханию, он бы не отказался от души проехаться по мне.
— Что за ужасная манера шляться по ночам, — раздалось у меня над ухом.
— Я тебе потом как-нибудь объясню значение слова «шляться». Я же иду с работы.
— Значит, хватит работать по ночам.
Вот тут я разозлилась и остановилась, нервно крутанувшись к нему.
— Спасибо, — изобразила театральный
Он скрипнул зубами и пару раз моргнул, словно не представляя, что делать со мной такой… злой.
В итоге выдал шедевральное:
— Свет, что-то случилось?
Чуть не застонала, но удержалась.
— Ни-че-го. Где мой ноутбук?
— В машине.
— Я могу его забрать?
Он помедлил. Поскрёб подбородок, заросший дневной щетиной. После чего просиял:
— А пойдём прогуляемся, — и не совсем бережно развернул меня за плечо и потащил в сторону парапета.
Стояли, опершись о холодный бетон, всматриваясь в отблески чёрной воды. Молчали.
Затянувшейся паузы хватило, чтобы переварить имеющиеся эмоции и успокоиться. Поэтому первый за сегодня по-настоящему взрослый вопрос я задала почти спокойным и сдержанным тоном:
— Андрей, что происходит?
Его имя всё ещё оставляло на языке приятное послевкусие с оттенком смущения, словно было слишком интимным.
— А что происходит? — привычно изобразил он дурака, но, поймав мой упреждающий взгляд, всё же сделался серьёзным.
— Мы гуляем, наслаждаемся вечером.
— Это ты наслаждаешься, видимо, а я как-то нет.
— Тебя что-то не устраивает?
Пафосное «всё» так и вертелось на языке, но, памятуя о том, что мужчины порой хуже детей и им требуется максимально доходчиво объяснять мысль, я выдала целую речь:
— Ты то появляешься, то исчезаешь. То лезешь из кожи вон, чтобы остаться у меня, то после делаешь вид, что меня не существует.
— Когда это я делал вид, что тебя нет?
— Ты не писал несколько дней.
— Так ты тоже молчала.
Как не прибить его? Рука у меня тяжёлая.
— Андрей, — на этот раз прозвучало резко и совсем невкусно, — я не умею играть во все эти игры. Возможно, тебя устраивает такой тип отношений, но меня…
— А у нас отношения?
— Я не знаю, что у нас!
— А ты хочешь отношений?
— С тобой? Не приведи господь, я ещё не совсем сошла с ума.
Думала, что он обидится, но Исаев лишь фыркнул и уточнил:
— И чем же я так плох?
Я замялась, но потом всё же тихо призналась:
— Говорят, что в отношениях зачастую один любит, а другой лишь позволяет себя любить. Так вот, я не хочу так. Стоит пояснять, кто из нас двоих будет позволять, а кто любить?
Лерка бы меня убила. Кто говорит с мужиками о любви, когда вы виделись-то всего ничего… Но мне было плевать, уйдёт так уйдёт.
Француз всерьёз задумался, уйдя в себя и слегка помрачнев. Но главное — он никак не стал оспаривать моё умозаключение, что наводило на мысли о моей правоте.