Три рэкетира
Шрифт:
В Крыму Украинский провел блестящую операцию, в результате которой трудовой коллектив одного из лучших пансионатов полуострова передал свои акции оффшорной компании Афанасиса, зарегистрированной под безоблачным небом острова Кипр. Тем вечером Украинский даже позволил себе немного расслабиться, посидеть в шезлонге с бутылочкой пива, удовлетворенно осматривая новые владения и раздумывая о звериной сущности коммунистического режима, лишившего человека радости обладания частной собственностью. За мраморной балюстрадой, очевидно, еще сталинской постройки, колыхались верхушки тропических деревьев, названий которых Украинский не знал, а потому обобщенно окрестил пальмами. Сквозь сочную и пахучую зелень проглядывала изумрудная чаша Черного
3
Кинокомедия режиссера Г.Александрова (1938). В ролях А.Тутышкин, В.Санаев, Л.Орлова и др.
Украинскому давно пора было набирать телефонный номер Артема Павловича Поришайло, человека, без вмешательства которого все эти пальмы были бы также далеки от полковника, как звезда Бетельгейзе в созвездии Ориона. Но бывают моменты, когда хочется запустить мобильником в море, вырвать телефонные провода, а въездные ворота заварить автогеном. При этой мысли губы Украинского расползлись в счастливой улыбке, впрочем, сменившейся гримасой, когда на поясе запиликал телефон.
– Сергей Михайлович?
– Здравствуйте, Артем Павлович. А я как раз ваш номер набираю. У меня все решилось нормально.
– Знаю, – нетерпеливо перебил Поришайло. – Сергей Михайлович, мне нужно, чтобы завтра, между шестнадцатью и семнадцатью ноль-ноль ты был в Гробарях, гм, под Киевом. Там ты встретишься с Милой Сергеевной… Она передаст инструкции касательно решения проблемы, которую мы с тобой, г-гм, уже обсуждали. Место встречи – возле почты. Желаю, гм, удачи… – динамик выдал короткие гудки, – Поришайло прервал связь.
Цепляя телефонную трубку к поясу на объемистой талии, Украинский досадливо поморщился: «Стоит вам отрастить мало-мальскиприличный живот, как ваштелефон начинает выскакивать из штанов, как черт из табакерки, при каждой попытке занять сидячее положение».
Артема Павловича Поришайло Украинский знал давно, и если Артем Павлович (умевший по-военному четко ставить задачи) говорил: «мне нужно, чтобы завтра…», то следовало изымать «спортсменов» из бара, заправлять полный бак и в полночь садиться в машину. А если Артем Павлович перемежал речь глухим утробным «г-м, г-гм», – то ли бульканьем переполнявших его эмоций, то ли хрипом, то ли рычанием, точного ответа Украинский не знал, то темпы следовало удвоить. А то, гм, и утроить. В этом Украинский не сомневался.
Судьба свела Украинского с Поришайло в далеком и тревожном 1983-м году, когда занявший кресло генсека Юрий Андропов начал на партийном олимпе охоту за скальпами номенклатурщиков самого высокого ранга. Начальники главков, министры и даже члены ЦК потянулись на Лубянку унылыми тропами, заросшими бурьяном со времен товарища Сталина. Ночи длинных ножей, устраиваемые Юрием Владимировичем оппонентам, сотрясали советскую пирамиду до основания, отдаваясь угрожающим гулом в самых глухих ее уголках. В бесчисленных кабинетах сидели начальники и вибрировали от тошнотворного страха (в большинстве случаев не зря). Кое-кого засасывало в угрюмые подвалы, иные мощными толчками забрасывались наверх.
Случилось так, что раздутым Андроповым ветром перемен,
4
Щелоков Н.А. (1910–1984), генерал армии, министр внутренних дел СССР с 1966 по 1983 годы, свояк Л.Брежнева. После смерти генсека покончил с собой
У товарища Поришайло не вызывала восторга (по наблюдениям товарища Украинского) сталинская методика ротации кадров, в которую товарищ Андропов вдохнул новую жизнь. Уж очень от нее попахивало 37-м годом.
Но соображения эти Поришайло, по понятным причинам, предпочитал держать при себе. Дул попутный ветер, оставалось только ставить паруса. По району покатились милицейские облавы, прогульщиков настигали в кинотеатрах или выволакивали из пивбаров: «Добрый день, почему не на работе, документики, пожалуйста». Ужесточение паспортного режима, беспардонные проверки на улицах и кордоны «народных контролеров» на подступах к большинству учреждений (детсады не в счет) стали «приятной» неожиданностью для горожан, за тридцать лет более-менее спокойной жизни отвыкших от законов военного времени.
Впрочем, все то были цветочки. Настоящая борьба (со стрельбой, убийствами и расстрельными приговорами) развернулась в экономической плоскости, где Андропов предпринимал последнюю попытку либо сокрушить теневую экономику, либо подмять ее под себя. Шансов на победу у него не было, – вместо одной отрубленной головы вырастали три новые, а вот наломать дров он мог. Поришайло, новый человек в районе, ощущал острую нужду в своих людях, в первую очередь – в силовых структурах, как сейчас принято говорить. Ему на глаза попался Сергей Украинский.
Узнав из передовицы «Правды» фамилию нового генсека, капитан госбезопасности Сергей Украинский испытал глубокое удовлетворение. Наконец-то, впервые за шестьдесят с лишком лет советской власти, у руля государства встал шеф тайной полиции. По мнению Украинского, в стране давно следовало навести порядок. Разобраться с расплодившимися повсюду взяточниками, казнокрадами, барыгами, болтунами, блатными, с рокерами, с панками, с прогульщиками, наконец. Список был длинным. Про Андропова говорили, что, мол, этот может. Однако последовавший вскоре перевод в МВД, пусть и с повышением в должности и звании, вызвал у Украинского шок. К встрече с уголовным миром новоиспеченный майор милиции был не готов. Он искал точку опоры, поглядывая то под ноги, то по сторонам, то вверх. В общем, Поришайло и Украинский были занесены ветром перемен в Октябрьский район практически одновременно и вскоре нашли друг друга.
Горбачевскую перестройку Украинский встретил настороженно. Не худшая реакция для человека, разменявшего пятый десяток. Причем половину жизни тянувшего лямку в органах. Отправляясь двадцать лет назад, с легкой руки особиста погранотряда, где он служи срочную, в училище КГБ, в Москву, Украинский видел свое будущее наперед, до самих теплых кальсон к пенсии, и это его вполне устраивало. Не все, к счастью, рождаются «сотрясателями вселенной», как некогда монголы величали Чингиз-хана. Украинскому хотелось дожить до старости, имея ноги в тепле, кусок мяса в животе и крышу над головой. Совершенно нормальная жизненная позиция, отражающая целиком понятное стремление к нормам западного социального страхования, только вывернутая на советскую изнанку.