Три самые счастливые недели
Шрифт:
— Можешь поверить, теперь я глубоко раскаиваюсь. — Несмотря на холод и сырость, Кэнди в конце концов оценила весь юмор этой ситуации и усмехнулась. — Предупреждать надо было.
— Ты-то хоть разуться успела. А у меня полные сапоги воды.
Кэнди хихикнула.
— Так вылей воду и не заставляй свою лошадь нести лишний груз.
Мик кивнул, еще раз провел указательным пальцем по ее губам и отвернулся. Усевшись на сухой участок земли, он разулся. Струи воды потекли в пыль, моментально ставшую грязью. Мик снял носки и выкрутил их, прежде чем надеть снова. Натянув сапоги,
— Не самое приятное ощущение.
Кэнди смотрела на него, отжимая полы своей рубашки, проводя ладонями по джинсовой ткани, пытаясь избавиться от воды. Когда она вновь подняла глаза, у нее перехватило дыхание. Мик снял рубашку и начал ее выкручивать. Он был загорелым. И мускулистым. Кэнди замерла и уставилась на него, чувствуя, как внутри нарастает знакомое тепло. Зная, что должна отвернуться, она медлила, любовалась этим удивительно красивым мужчиной. Она мечтала набраться храбрости и дотронуться кончиками пальцев до его твердых мускулов, плоского живота, бронзовой кожи.
Когда Мик остановился, девушка подняла глаза и поймала его горящий взгляд. На мгновение время замерло. Затем Кэнди глубоко, прерывисто вздохнула.
— Я отвернусь, а ты сможешь снять и отжать рубашку, — хриплым голосом предложил Мик. Или он тоже почувствовал это желание, эту тягу?
Кэнди кивнула, не в силах оторвать глаза от его широкой груди. Когда он отвернулся, она уставилась на его спину — такую же загорелую, такую же мускулистую. Как он поддерживает такую форму? Качается? Или просто работает на ранчо?
— Кэнди?
Девушка подскочила на месте.
— Что?
— Ты закончила?
Она еще не начинала.
— Почти. Я скажу, когда можно будет обернуться.
Расстегнув пуговицы, она сняла рубашку. Солнце продолжало жарить. Кэнди тщательно выкрутила хлопчатобумажную ткань, пока не убедилась, что больше не вытечет ни капли. Она похлопала рубашкой на ветру, чтобы расправить складки.
Мик обернулся на звук.
— Я бы сказала, когда можно, — воскликнула Кэнди, прижимая влажную рубашку к груди. Ее лифчик намок и стал почти совсем прозрачным. Она судорожно сглотнула, внутренний жар стал почти нестерпимым. Как бы не пришлось снова прыгать в воду, чтобы остыть.
— Я не знал, что это был за звук. Моя работа — присматривать за тобой.
— Так ведь присматривать, шериф, а не подглядывать. — Кэнди была достаточно искушенной, чтобы заметить вспышку интереса в его глазах, достаточно женственной, чтобы порадоваться этому, и достаточно невинной, чтобы растеряться.
Мик улыбнулся и покачал головой.
— Правильно, мисс Адамс, но я серьезно отношусь к своей работе.
Девушка отвернулась и начала натягивать влажную рубашку. Застегнувшись, она к своему разочарованию заметила, что Мик тоже оделся. Но он не стал застегиваться, оставив грудь открытой. Кэнди перевела дыхание. Она взглянула на себя, всерьез ожидая увидеть, как от ее одежды валит пар: внутренний жар продолжал нарастать. Мокрая ткань липла к телу. Если бы у девушки было полотенце, она воспользовалась бы им как ширмой. Но его не было. Отбросив ложную стыдливость, Кэнди вздернула подбородок и вызывающе взглянула Мику в
— Я обуюсь, — сказала она и осуществила свое намерение с немыслимой скоростью.
Обратная дорога доставила мало удовольствия. Мокрые джинсы натирали кожу. От порывов ветра бросало в дрожь. Солнце то и дело пряталось за плотными белыми облаками, от чего Кэнди чувствовала себя совершенно несчастной. Когда вдали показался дом, девушка пришла в восторг. Горячая ванна и сухая одежда казались ей благословением небес.
— А нельзя ехать побыстрее? — спросила она, жалея, что не может пустить коня галопом. Все-таки сегодня состоялась ее первая верховая прогулка, и на большее смелости пока не хватало.
— Не так близко к конюшне. Будет лучше, если последний участок пути лошади пройдут шагом, — сказал Мик, взглянув на нее. — И ты действительно сумеешь ехать рысью?
— Я жду не дождусь, когда залезу в горячую ванну, — пробормотала Кэнди, тайком подгоняя своего мерина. Не свалится же она, в конце концов.
— Как только позаботимся о лошадях, залезешь в свою ванну.
— Позаботимся о лошадях? Чего тут заботиться? — Кэнди с ужасом взглянула на Мика. Он что, шутит?
Мик обвел взглядом двор.
— Ребята работают. Кому-то ведь придется расседлать лошадок, обтереть их, счистить грязь с копыт. Или ты думаешь, эту работу здесь делают эльфы?
Кэнди удержалась от ответа, который уже вертелся на языке.
— Считай это частью твоего сбывшегося желания, — сказал Мик, остановив коня и легко соскочив с него. Он повел мерина в темную конюшню, оставив Кэнди наедине со своими проблемами.
Она перебросила ногу через седло и рухнула на землю. Прислонившись к боку лошади переждала, пока ее ноги не перестанут подкашиваться, а затем направилась в конюшню вслед за Миком, ведя Дымка в поводу. В своем следующем детстве надо будет мечтать не о лошадях, а о горячей ванне.
— Я понятия не имею, как ухаживать за лошадьми.
— Учиться никогда не поздно.
— По-моему, ты должен меня охранять, а не учить фермерству, — проворчала Кэнди. Она замерзла, промокла и устала — откуда тут было взяться хорошему настроению!
— Там, откуда я родом, никто не увиливает от своих обязанностей.
— По-твоему, я увиливаю? — Чаша ее терпения переполнилась.
Мик расседлал свою лошадь и положил седло на деревянную раму. Он взглянул на Кэнди.
— — Откуда мне знать, что ты делаешь, Кэнди. Ты справляешься со своими обязанностями? Или хочешь, чтобы с тобой нянчились? Я знаю тебя всего один день.
Один день? Всего-то? А казалось, дольше. Девушка привязала свою лошадь и начала расстегивать подпругу.
— Я думала, ты все про меня знаешь из досье, — пробормотала она, не желая работать в молчании.
— Я знаю только факты, но ничего не знаю о человеке, к которому они относятся.
Кэнди сняла седло и внезапно упала, стукнувшись задницей о твердую землю. Это седло весило не меньше тридцати килограммов!
Мик с легкостью поднял его и положил рядом со своим седлом. Протянув руку девушке, он не сказал ни слова, просто взглянул на нее обычным, ничего не выражающим взглядом.