Три высоты

Береговой Георгий Тимофеевич

А вот в иллюминаторе появилась Африка. Четко различима длинная, на несколько десятков километров, сплошная полоса дыма: горят леса. Особенно много очагов лесных пожаров наблюдалось в те дни в Южной Африке.

А вот и тайга, наша, сибирская... Здесь, к счастью, все в порядке: ни огня, ни дыма. Где-то бродят по ней, необъятной, геологи - ищут сибирскую нефть, уголь, руду. Кому-то повезет, а кто-то и с пустыми руками вернется. Сибирь хотя и не космос, а пешком и там много не выходишь.

"А ведь скоро, - подумалось мне, - земную кору будут просвечивать, как металл рентгеном, с помощью электромагнитного излучения. И все полезные ископаемые - как на ладони. Дело только за орбитальными станциями..."

Разве

в Сахаре нет каменного угля, металлических руд или той же нефти? А подземные пресные моря и озера, в которых так нуждается этот опаленный солнечным зноем край? Но попробуй разыщи под безбрежными, накаленными до 50-70 градусов по Цельсию песками все эти залежи, месторождения, озера и моря... Там геологам придется, пожалуй, похлестче, чем у нас в Сибири.

Да разве только в карте полезных ископаемых дело? А связь? Прямой прием в любой точке Земли передачи по любому действующему телевизионному каналу; телефонные переговоры со всеми городами и населенными пунктами планеты без помощи междугородных и международных коммутаторных станций; коротковолновые радиопрограммы, которые без помех доходят до антенн каждого радиоприемника... А метеорология? Долгосрочные, в глобальном масштабе прогнозы погоды; своевременные, сверхоперативные предупреждения о направлениях ураганов и циклонов; сводки гроз, штормов, полярных и арктических метелей... Служба наблюдения и предупреждения о стихийных бедствиях: землетрясениях, извержениях вулканов, лесных пожарах, наводнениях... Навигация, контролирующая каждую трассу летящего самолета или плывущего корабля... Картография с детальной разработкой любого участка земного шара - характер почв, растительность, обводнение... Разносторонняя, своевременная и точная информация для промышленности, гидромелиорации, сельского хозяйства. Скажем, степень созревания хлопка или цитрусовых, контуры мест, зараженных сельскохозяйственными вредителями, миграция промысловых рыб в морях и океанах... Космическая медицина, биология... Новые технологические методы в условиях вакуума и невесомости: производство сверхчистых металлов, новых сплавов, идеальной формы шарикоподшипников... Да разве все перечислишь, разве обо всем скажешь!

Как ни странно на первый взгляд, но полеты пилотируемых космических кораблей открывают самые широкие, какие только можно себе представить, возможности для исследования не столько самого космоса, сколько в первую очередь самой Земли. А еще более широкие возможности скрываются как раз там, куда до сих пор даже и не заглядывало дотошное человеческое воображение...

А сутки, последние, четвертые сутки на орбите, между тем подходили к концу. Близился момент посадки.

В 19 часов 03 минуты по московскому времени я доложил на Землю, что вся намеченная на этот день - а значит, вместе с тем и на весь полет, если не считать самого приземления, - программа научно-технических исследований и экспериментов выполнена.

Последние записи в бортжурнал. Все, что нужно, сделано. Земля скоро скажет: пора!

Оглядываю еще раз закоулки отсека: все ли взял, не забыл ли чего-нибудь ведь ему предстоит сгореть при входе в плотные слои атмосферы. Отсек - это цена расставания с космосом. На Землю вернется лишь та часть корабля, которую принято называть спускаемым аппаратом.

Нет, все в порядке, и конечно же ничего не забыто. Все необходимые вещи и аппаратура давно увязаны и закреплены в кабине, там же и переносная портативная телекамера. Перебираюсь туда и сам.

Через несколько минут команда с Земли: посадка!

Программа спуска на кораблях "Союз" могла включаться автоматически - с Земли и вручную. Я включаю программу сам. Видно, как корабль, послушно выполняя ее команды, начал поворачиваться вдоль оси, чтобы направить сопло тормозного двигателя в противоположную траектории полета сторону. Для того чтобы сойти с орбиты и начать снижение, необходимо погасить скорость до расчетной величины.

Включился тормозной двигатель. "Союз-3", заканчивая свой четырехсуточный рейс, пошел на посадку. Впрочем, теперь это уже не тот "Союз-3", который еще несколько минут назад несся в просторах космоса, теперь это лишь отделившийся от него спускаемый аппарат - остальное сгорит в воздухе.

Вошел в плотные слои атмосферы. На термометре все те же семнадцать по Цельсию - система терморегулирования в кабине работает как часы. А ведь на обшивке сейчас несколько тысяч градусов! Правда, "Союз" не "Восток". У тех спуск был не управляемый, а баллистический. Обшивка от трения с воздухом в буквальном смысле слова пылала, да и перегрузки доходили до восьми - десяти единиц. А здесь перегрузки значительно меньше, порядка четырех-пяти единиц.

Когда я вновь заглянул в иллюминатор, Земля была уже совсем рядом. "Мать честная!
– мелькнуло в голове.
– Да где же я ахнусь?! До Земли рукой подать, а подо мной еще только Аравийский полуостров!" Но, взглянув на приборы, успокоился: высоты было более чем достаточно...

Опять, как в первые минуты после старта, подвело зрение. Весь спуск - от включения двигателя до приземления- занимает каких-нибудь полчаса. Глазам же, для того чтобы реадаптироваться, перестроиться снова с космических на земные условия, этого мало. Они все еще, так сказать, настроены на "космическую дальность". Привыкнув видеть Землю с высоты орбиты, какие-то семь-восемь десятков километров показались мне сгоряча сущим пустяком. Не дотяну, дескать, при такой высоте туда куда надо, сяду где-нибудь па склонах Иранского нагорья.

На самом же деле все шло как положено. Система управления исправно выдавала команды, ориентируя аппарат так, чтобы обеспечить посадку точно в заданном районе. Но, хотя я следил за показаниями приборов и отчетливо сознавал, что спуск проходит без отклонений, глаза по-прежнему отказывались принимать очевидное: Земля все еще казалась мне какое-то время значительно ближе, чем это было на самом деле...

Резкий рывок, удар - и сразу же тишина. Я понял, что сработала парашютная система. До приземления теперь остались считанные минуты...

А вот и оно - едва ощутимый толчок. Мягко, по-матерински бережно Земля приняла мой аппарат. И только тут я почувствовал, как сжалось на какой-то миг сердце, а в душу внезапно ворвалась жаркая волна радости: "Земля! Выходит, здорово я по тебе соскучился..."

Я быстро переоделся, открыл люк и ступил на землю. Она - словно поролон. Сделал несколько шагов - ну совсем ковер. И ноги будто ватные, и вместо суставов - металлические шарниры - последнее напоминание оставшейся в космосе невесомости. Впрочем, через несколько минут все прошло. Чувствую, земля, как ей и полагается, опять обрела свою привычную твердость, неколебимость, прочность - можно идти.

А навстречу уже бежали люди...

* * *

Со дня приземления "Союза-3" прошло семнадцать лет. Однако если понимать вещи не в буквальном их смысле, то полет мой не закончился и по сей день. Работая начальником Центра по подготовке космонавтов, я по-прежнему тесно связан с теми, кто сегодня стартует в космос. И как и прежде, считаю, что практическое освоение космоса - одна из самых масштабных, самых грандиозных и самых перспективных задач, какую человечество когда-либо ставило перед собой. Тем не менее находятся еще люди, которые пусть не часто, но все-таки спрашивают: а что дальше? Ну спутники, ну пилотируемые корабли, ну орбитальные станции - все это, конечно, хорошо. И все же - что дальше?..