Три закона. Закон первый – Выживание. ч. 2
Шрифт:
– Прошу меня простить… наставник… – с трудом выдавил я из себя (особенно непросто далось последнее слово).
Охотник помолчал, прижимая меня сверху ледяным взглядом. А я с ужасом чувствовал, что будь на его месте кто-то другой, хоть немного попроще, то я бы и не отпустил и ничего бы не сказал.
– Прощаю последний раз, – тем же тоном проговорил он. – Ещё взбрыкнёшь – получишь по морде, ясно? Ну?
– Мне ясно, наставник…
– Руку!
Я не смотрел на него больше – гнев по-прежнему тлел, пусть и разбавленный разумом. А очередная порция анксиолитика
…Проснулся я резко. Дурнота, как морской ветер, шаталась по голове, но что-то внутри велело открыть глаза и оглядеться.
За окошком светило солнце. Солнце?! Буря закончилась? Какой сегодня день? Кажется, седьмые сутки. Вполне вероятно, что я отмучился… Теперь я мальчик. Мужик – как и… Отвратнейше… Разве я мог когда-нибудь подумать, что всё так обернётся? Что этот человек – этот человек, мой наставник! – так со мной поступит?.. Чёртов… Мичлав…
Мне захотелось встать. Ноги вроде чувствуют себя хорошо…
Чёртов Мичлав. Я сел на своей койке. Осторожно опустил стопы на прохладный пол. Хочу переодеться. Вымыться. Хочу на воздух. Оттолкнулся от постели и нетрезво пошагал вперёд.
Чёртов Мичлав – сидит на моём пути, на ступенях модуля. Починяет беспилотник – у того погнуты лопасти. И не пройти мимо, чтобы хоть на пять минут отсрочить встречу!
– О! Вылезаешь из гнезда? – не оборачиваясь, поприветствовал охотник.
Изображение пошатывалось в стороны противоположные моему зигзагообразному движению.
– Как ощущения, малыш?
Сказал бы я…
– А ты ведь теперь не щенок? Ты теперь кобелёк, а? Добро пожаловать в наши ряды! – хмыкнув, Мичлав наконец поднялся дабы посмотреть на меня, словно на дело собственных рук.
Я держался за стенку. А он, улыбаясь широко и добродушно, оглядывал результат. Жаль ко мне не прилагается инструкция по определению пола – задерите ногу, пощупайте девайс.
Я ждал, пока он в глаза мне посмотрит. И посмотрел ведь…
– Ну? – мужчина усмехнулся.
– Что ещё вам нужно?.. – пробормотал я, сжимая самое себя в попытке спрятаться от его взгляда.
– Ну покажись, что ли!
Мичлав схватил меня за запястья, бесцеремонно распял меж своих рук, подтащил к свету, чтобы лучше разглядеть.
– Жидковатый ты! Ну это ремонтируется, – оглашал он при этом. – Взбодрись, братец! На пороге шикарной жизни надо улыбаться! Ну? Смотри-ка, у тебя такая гладкая мордаха – обзавидуешься. Хм…
Яркий свет солнца слепил после недели постельного режима. Мичлав всё не отпускал, а у меня не было сил сопротивляться. Морщась, я повёл плечом, с которого сполз расстёгнутый ворот рубахи. Тем более что охотник вдруг обратил на это внимание. Он проследил глазами за этим движением, и оскал его приобрёл некую озадаченность.
– Ну-ка сними рубашку, – кивнул он.
– Идите вы к дьяволу!.. – зашипел я и попытался вывинтить руку.
– Да погоди ты, придурок, стой!
Мужчина цапнул мою несчастную одежду, и мне показалось, что он к чертям её с меня сорвёт! Но нет, он просто намотал рубаху на кулак, и она обтянула моё измождённое детерминацией тело.
Рожа его вытянулась. Я только скосил глаза вниз, по направлению его взгляда… и не успел отпрыгнуть, когда вражеская ладонь хватанула меня за… за тот самый девайс. Накаркал!
– Да вы совсем обалдели! Вы мне всю жизнь испоганили! Вы!..
Желание продолжать пропало – всё-таки невыразимая у Мичлава была физиономия. Тогда я сам пощупал себя где надо. Затем посмотрел под ворот рубашки.
Я был не кобельком.
На всякий случай взглянул и осязал опять.
Да. Я был девочкой.
И тут со мной случилась истерика. Я ржал так, как никогда в своей жизни ни до, ни после этого не ржал. У меня текли из глаз слёзы. Дышать я не мог. Я сполз по стенке. Я сидел на полу – и хохотал.
Стоило хоть немного успокоиться, приподнять хоть одну ресницу – я видел выражение лица Мичлава и падал в новую волну счастья!
Чёрт знает как! Совершенно неясно почему! Вопреки проискам Гера Мичлава и естественным условиям! Я стал девушкой. Я отомстил ему, не теряя ни минуты лишней.
Глава 2
Всего час спустя обстановка переменилась – теперь она ничем не напоминала тот рабочий порядок, перемешанный с шуточками и смешками, который царил здесь первые недели. Не напоминала и лазарет для одного больного с одним заботливым врачом. Стояла тишина. Потрёпанные деревья вокруг напоминали меня самого. Но птицы на них опять объявились, старые знакомые, и сейчас рассматривали заново человечка внизу, будто говоря – не-ет, это кто-то новенький, такого мы не видели! Такую.
Я сидел на пороге жилого модуля и отдыхал на солнце, разглядывая мокрую растительную разруху на площадке лагеря. Отдыхал – после всего произошедшего. С каждой минутой чувствовал себя всё лучше. Только хотелось посидеть спокойно, подышать, не двигаться. Тело будто бы стало в два раза объёмнее, но в три раза легче – как после долгой горячей ванны. Разве что порой возвращались единичные спазмы, немного кружилась голова, да и слабость не оставляла.
Ничего, всё пройдёт. Кроме кое-чего одного. Что продолжало наматываться в моих мыслях.
Господин охотник изволили пребывать в рабочем модуле, оставив меня в непривычном одиночестве. Конечно, ведь теперь я – неугодное ему существо. Теперь я нарушаю некие планы и перспективы, знать о которых у меня нос не дорос.
Ваша вина! Для вас люди – это либо публика, либо обслуживающий персонал! Но, к счастью, я не буду относиться ни к тому, ни к другому!
Я не мог себя заставить подумать о своём наставнике с прежним уважением и симпатией. Что-то навсегда перечеркнулось. Стоило мне достать из памяти какой-нибудь хороший момент – когда он учил меня, когда заслонял собой от квазиантропов, когда отвечал на мои личные вопросы – это всё тут же перекрывалось фразой, сказанной с бездушной улыбкой. «То, что считаю нужным, я сделал».